Но тем не менее вот несколько случаев.
Стал получать массу писем о фактах коррупции, взятках в торговле, милиции. Их расследовали, но на систему не выходили - или не могли, или не хотели. Были подключены органы Управления внутренних дел, городское Управление КГБ, новое руководство торговли, общественного питания. Стали менять руководителей - круг опять смыкался.
А фактов все больше, люди видели и писали, но чаще анонимно. Расскажу о том, с чем сам столкнулся. Один за другим случаи на мясокомбинате - забой уже умерших животных, взятки, воровство. А покрывает первый секретарь райкома. Результат - обсуждение на бюро горкома.
Узнаю: в магазин завезли телятину, - иду и встаю в очередь; первые месяцы меня еще в лицо не так хорошо знали. Доходит очередь до меня говорю: "Мне килограмм телятины". Отвечают: "Говядина есть, телятины нет". - "Неправда, пригласите директора". Кое-кто начал понимать, поднялся шум. Настоял на осмотре подсобки, а там телятина в отдельной комнате, и ее уже куда-то через окно выгружают. Шум, гам, руководство сняли.
В заводской столовой: "Почему нет моркови?" - "Не завезли". Проверяем вместе с руководством завода. Привезли и куда-то в этот же день увезли. Рассказывают грузчики, документов нет. Шито-крыто.
Продовольственный магазин, в кабинете директора несколько свертков с деликатесами. "Кому?" - "По заказам". - "Может заказать каждый?" Молчание. Тогда с директором начинаем разбираться. Вынуждена признаться, что заказы распределяются райисполкому, МИДу, райкому партии, городским ведомствам и т. д., все разные и по весу, и по ассортименту, и по качеству.
Посмотрел общий баланс по городу ряда деликатесных продуктов. Странно. По каждому наименованию на несколько тысяч тонн привозят больше, чем съедают с учетом официальной "усушки-утруски".
Систему никто не раскрывает. И тут повезло. Уже знали, что я часто хожу по магазинам, торгам, базам. Знали, чем я интересуюсь. Но, видимо, боялись. А тут выхожу из магазина, иду пешком, догоняет молодая женщина, говорит: "Мне надо вам рассказать что-то архиважное". Тут же назначил ей день, час встречи в горкоме.
До сих пор не могу вспоминать без чувства возмущения ее рассказ о системе взяток, подачек. Ее только втянули, и она не выдержала. Поразительно все продумано. Продавец "должен" обсчитать покупателя и дать определенную сумму в сутки материально ответственному лицу, тот - часть себе, часть руководству магазина. Дальше - общий дележ по руководству снизу доверху, а если едешь на базу - там своя такса. Каждый знает двух-трех лиц, с кем связан. Есть еще и оптовая, крупная система взяток.
Я сделал все, чтобы эту женщину не узнали, боялась очень и просила защитить. Потом перевели в новый магазин. После этого обсудили узким кругом и решили менять не по одному провинившемуся, а целыми секторами, блоками, магазинами, секциями, цехами на базах. Ставить "не зараженную" молодежь. Суды привлекли к уголовной ответственности за год с небольшим около 800 человек.
Но ведь это только часть мафии. До теневой экономики, а она доходит до 15 процентов, до мафии, связанной с политикой, не дошли. Не дали. Срок два года - кончился.
Потом горком, как мне кажется, охладел к этим вопросам.
А что касается встречи с идеологическими работниками в Доме политпросвещения, то для Москвы, привыкшей к гришинским пустым и длинным усыпляющим докладам, такой открытый и откровенный разговор оказался событием. А мне было приятно, что вместе со мной собрались единомышленники, с которыми не страшно браться за любую, самую трудную работу.
А то, что работа впереди предстоит ох какая тяжелая, тут ни у кого сомнений не было. Из тридцати трех первых секретарей райкомов партии пришлось заменить двадцать три. Не все они покинули свои посты потому, что не справлялись: некоторые пошли на выдвижение. Другие вынуждены были оставить свои кресла после открытого, очень острого разговора на бюро горкома или на пленуме районного комитета партии. Большинство сами соглашались с тем, что не могут работать по-новому. Некоторых пришлось убеждать. В общем, это был тяжелый, болезненный процесс.
Не везде замена оказывалась точной, рациональной. Есть такое русское выражение: поменять шило на мыло. Вот и мы провели, как оказалось, несколько бессмысленных замен, не улучшивших стиль работы и состояние дел в районах. Произошло это по разным причинам: во-первых, я уже говорил, что недостаточно хорошо знал кадры Москвы, а во-вторых, вообще сложилась порочная практика подбора кадров по анкетно-номенклатурным признакам. По сути, выдвигается не человек, а его анкета. Поэтому были ошибки.
Когда впоследствии меня критиковали за то, что я жестоко отнесся к первым секретарям, снимая их с постов направо и налево, я проанализировал эту ситуацию. Выяснилось, что при мне сменилось 60 процентов первых секретарей районных комитетов партии. А при Михаиле Сергеевиче Горбачеве 66 процентов первых секретарей обкомов партии. Так что мы с товарищем Горбачевым могли бы в этом отношении поспорить, кто из нас перегнул палку в вопросе кадров.
Но все дело в том, что и для него, и для меня иного выхода не было, кроме как менять тех, кто стал тормозом процесса перестройки. Эти люди были пропитаны застоем, они воспринимали власть только лишь как средство достижения собственного благосостояния и величия. Князьки районного значения. Ну разве можно было их оставлять на своих местах?! Оказывается, нужно было оставлять, во всяком случае, мою политику обновления кадров затем сурово осудили.
Тяжелое впечатление на меня произвел трагический случай с бывшим первым секретарем Киевского райкома партии. Он покончил с собой, выбросившись с седьмого этажа. Он не работал в райкоме уже полгода, перешел в Минцветмет заместителем начальника управления кадров, обстановка там вроде была нормальная. И вдруг совершенно неожиданно - такой страшный поворот. Кто-то ему позвонил, и он выбросился из окна. Позже, когда меня принялись травить, этот трагический случай кое-кто попытался использовать в своих целях, заявив, что человек покончил с собой из-за того, что я снял его с должности первого секретаря райкома партии. Даже легенда была сочинена, будто он вышел с обсуждения на бюро и выбросился из окна. Это абсолютная ложь. Но больше всего меня поразило то, что люди даже смерть человека пытаются использовать как козырную карту.
А вот еще эпизод из моей бурной деятельности на посту первого секретаря, который потом долго мне будут вспоминать. Я имею в виду ситуацию с группой "Память".
Мне позвонили по телефону руководители УВД и почти паническим голосом сообщили, что в центре Москвы собралась "Память" с лозунгами и чего-то требует.
В Москве это был первый массовый несанкционированный митинг. На площадь 50-летия Октября вышло человек триста-четыреста, может быть, даже пятьсот. Стояли они там долго, развернули лозунги вполне пристойного характера: что-то про перестройку, Россию, свободу, загнивание аппарата, и еще был лозунг "Требуем Ельцина или Горбачева". Сайкин несколько раз ездил к ним, но демонстранты не расходились. Прошло несколько часов. Толпа начала разрастаться. Нужно было принимать меры.
Поскольку в нашей реальной жизни, несмотря на Конституцию, дарующую нам многое, были разрешены всего две демонстрации - на Первое мая и Седьмое ноября, существовал испытанный и надежный способ справиться с подобным явлением. Надо было вызвать милицию, окружить демонстрантов и в последний раз потребовать разойтись. А если бы не разошлись, начать разгонять, выкручивать руки, арестовывать, и в результате все закончилось бы привычно и хорошо. Я решил действовать по-другому. Сказал, что встречусь с ними. И с тех пор мои, мягко выражаясь, недоброжелатели обвиняют меня в дружбе с "Памятью". Если бы демонстранты получили дубинками по голове, это бы устроило моих оппонентов.
Я сказал Сайкину, чтобы он передал их лидерам - кажется, тогда во главе "Памяти" стоял Васильев, - что я согласен встретиться с ними и предложил на выбор три адреса: Дом Советов, горком партии или Дом политического просвещения. Они выбрали Дом Советов и пешком пошли туда, в большой зал, он почти на тысячу мест. Когда все расселись, я предложил им высказаться, чтобы разобраться, чего же они хотят. Выступили несколько человек. Какие-то мысли и идеи были здравыми, например, о необходимости бережного отношения к русскому языку, о проблеме извращения русской истории, о необходимости охраны памятников старины и т. д. Были и экстремистские высказывания. В конце встречи выступил я. Сказал, что если вас действительно волнует судьба перестройки, страны, а не собственные амбиции, вы сами сможете справиться с экстремизмом в своих рядах. Приносите свою программу, устав, и, если вы собираетесь действовать в рамках Конституции, регистрируйтесь как общественная организация и начинайте работать. Собственно, на этом все мое общение с "Памятью" и закончилось. Такие скучные вещи, как рамки Конституции, устав и т. д., их мало интересовали. Здоровая часть группы откололась от них. Но мне самому встречаться с группой "Память" больше не пришлось...