Сказать, что я был в бешенстве, это значит ничего не сказать! Ведь это было дело всей моей жизни!
Но дело было далеко не только в амбициях. Я уже познакомился неплохо с этим человеком и видел, что он, работая в архиве, возможно, стал неплохим специалистом по истории русской армии, написал в то время несколько статей на эту тему. Не буду их сейчас разбирать, пусть даже они были очень хорошими — дело не в этом. Как показала дальнейшая деятельность, он также умело плел аппаратные интриги.
Но для руководства такой организацией требовалась харизматическая личность, с чистыми руками и, что очень важно, человек, который умеет быть командиром на поле реконструкции, уметь управлять «боем», чувствовать его, понимать его и просто получать счастье от хорошо поставленного «сражения», а не пересчитывать деньги, которые за это можешь получить.
Словом, я не мог признать его лидером над собой не только из-за банальной неприятности быть главой всего и стать лишь главой региона. Нет, я просто видел, что этот человек совершенно не способен зажечь сердца людей, делать великие дела, вести их к чему-то необычному, прекрасному, а сможет лишь интриговать на чиновничьем уровне и получать для себя личные материальные выгоды.
В результате я естественно не принял его предложение и создал независимую Санкт-Петербургскую военно-историческую ассоциацию, вокруг которой объединились не только все тогдашние клубы в Санкт-Петербурге, но и большое количество клубов из других городов России, недовольных «московской узурпацией».
Так в военно-историческом движении произошел страшный раскол, возникло двоевластие и началась самая настоящая гражданская война. Война за мероприятия, за клубы. Ужасная, глупая, разрушительная для движения война. И хотя в этой борьбе постепенно значительная часть клубов страны приняла мою сторону, нахождение в Москве рядом со всеми основными чиновниками моего непримиримого врага, ломало часто все планы, все проекты, которые я создавал.
Ведь я всегда рассматривал движение военно-исторической реконструкции как некий важный социальный фактор положительного воспитания общества, на основе самых лучших благородных идеалов, которые выработала многосотлетняя военная культура России и Европы. Ведь я всегда видел наше движение как объединение достойных людей, которые стараются тщательно с любовью восстанавливать будь то доспехи русских дружинников, будь то мундиры петровских солдат, мундиры наполеоновской армии или воинов Первой Мировой войны. Хотел, чтобы они своим примером рассказывали людям о героях, доблести, чести, красоте воинского подвига… Наконец я желал, чтобы участники этого движения относились к нему не как к забаве с переодеваниями в «прикольные» шмотки, чтобы никто не имел права вешать на себя без заслуг перед этим движением эполеты и лычки, а все чины, будь то в рыцарском мире, будь то в реконструкции Первой Мировой войны зарабатывались годами честной работы в области реконструкции.
А из-за соперничества двух структур мало того, что благородные идеи стали тонуть в банальных склоках, но более того в «конкурирующей фирме» стали раздавать чины направо и налево, а то и просто не следить за этим.
Более того, стали появляться другие многоклубные объединения на самые разные эпохи, с самыми разными концепциями этих структур… и постепенно воцарилась абсолютная анархия.
Именно поэтому, позже чиновники легко прибрали под свой контроль все эти куски и осколки единого поначалу движения, превратили их в послушно исполняющие их прихоти, зачастую наносившие ущерб самой сути военно-исторической реконструкции.
Эти разношерстные, скорее позорящие реконструкцию мероприятия, часто давали средства всяким непонятным чиновничьим структурам, которые украшали свои кабинеты фотографиями того, как якобы они организовали «ребятишек», обмундировали и экипировали их, конечно же за большие деньги, которые тратились вовсе не на доспехи доблестных дружинников!
Но даже сейчас, расколотые на тысячи клубов и объединений военноисторической реконструкции движение играет огромную положительную роль. Каким же оно могло быть поистине кладезем добра и светлых сил, если бы было сохранено наше единство!
Правда однажды в период нашего раскола возник момент, когда этот раскол мог прекратиться. Уставшие от бесконечной «гражданской войны», представители клубов военно-исторической реконструкции решили собраться зимой 1995 г. (кажется в феврале) в г. Москве, туда были допущены, хоть и в ограниченном количестве, представители моей ассоциации (тогда еще Санкт-Петербургской).