Глава 3. Капитан фрегата Св. Георгий
В это время, в 1979 г., я закончил Политехнический институт. Из пяти кандидатов на то, чтобы служить офицерами «двухгодичниками», должны были взять четверых, и я оказался в их списке. Меня это нисколько не опечалило, а скорее обрадовало, тем самым я освобождался от распределения, а после службы надеялся найти возможность поступить на исторический факультет. Все же свободное от офицерской службы время я хотел отдать подготовке к поступлению в университет на исторический факультет. В очередной раз нас собрали для чтения списка тех, кому предназначалось служить, и вполне естественно, список был прежним. Я предназначался для армии. Но когда нас уже в последний раз собрали, чтобы зачитать уже полностью окончательный, обжалованию не подлежащий список, четвертым, вместо Соколова, оказался мой приятель Никита Томилин.
Никита подскочил со стула с криком:
— Это ошибка! Там должен был быть Соколов!
Офицер, зачитывавший список, не изменился в лице и спокойно произнес: «Еще раз зачитываю…
И снова вместо Соколова — Томилин.
Никита кричал, что этого не может быть! Ведь он собирался заниматься научной работой, и у него было хорошее предложение от какой-то организации с перспективой быстро защитить диссертацию.
Но бесстрастный офицер сказал, что все споры бессмысленны, если написано Томилин — значит, Томилин, и точка. Когда мы вышли из аудитории, Никита чуть ли не с кулаками набросился на меня. Он кричал, что я где-то по знакомству сумел увильнуть от службы, или дал «на лапу» кому-то наверху, что я негодяй, который ломает его жизнь!
Я пытался объяснить, что все это ерунда, что я напротив, сам хотел в армию, и это изменение меня также удивляет. Но Никита не унимался — он не верил мне, кричал, оскорблял.
Тогда я сделал очень просто:
— Ты мне не веришь, — спросил его я?
— Нет! Нет, не верю!
— Что же, нет ничего проще тебе показать, как я к этому отношусь.
Сейчас мы пойдем к начальнику кафедры, и я попрошусь сам, чтобы
меня взяли в армию вместо тебя.
Мой приятель опешил. Этого он явно не ожидал:
— Ты что правда готов это сделать? — удивился он.
— Да, готов, — спокойно ответил я, — пошли!
Не веря своему счастью, Никита буквально побежал со мной на военную кафедру. Нашли начальника, изложили суть дела. Я сказал, что готов служить, чтобы не ломать научную карьеру моего друга.
Полковник, начальник кафедры, был удивлен, но, подумав немного, сказал:
— Подождите, сейчас разберемся.
Он вышел минут на 15, куда-то, видимо, звонил и вернувшись, сказал:
— Все решено. Должен идти служить Томилин, а Вы, Соколов, свободны…
Можно себе представить горе моего друга и мое непонимание ситуации, ибо никто за меня не просил, тем более, что я и не желал другого варианта, как служба, которая освобождала меня от распределения.
А распределение у меня было в супер закрытый научноисследовательский институт. Тут уж прощай все мечты о смене профессии, а так как институт был такой секретный, что всякий, контакт, переписка с Францией и надежда хоть когда-нибудь поехать в страну моей мечты была бы навсегда закрыта. (По подписке, которую давали в этом институте, даже после ухода с работы, нельзя было контактировать с иностранцами то ли 10, то ли 15 лет, не помню, но что безумно долго — абсолютно точно)
Но тут как всегда в дело вмешался случай. Тогда в нашем городе жил энтузиаст парусного флота Рудольф Андреевич Пожогин. Он сумел уговорить Петроградский обком партии и райком комсомола создать молодежный клуб (официально клуб для «трудных подростков», т. е. в основном для исправления стоящих на учете в милиции ребят). На самом деле это был просто молодежный клуб, целью которого была постройка кораблей Петровской эпохи. Клуб, хотя и на «птичьих правах», был создан на Крестовском острове и при поддержке киностудии, заинтересованной в старинных кораблях, Пожогин стал создавать (а точнее перестраивать из старых деревянных баркасов) два судна в стиле конца XVII — начала XVIII вв. Денег на это дело выделили сущие копейки, но энтузиазма и бешеной энергии у Пожогина было выше головы. В грязи, почти голыми руками он с молодыми ребятами и несколькими взрослыми энтузиастами строил корабли Петровской эпохи.
«Флот», можно сказать, худо-бедно создавался, но исторической «армии» у Пожогина не было. Нас познакомили. Узнав о моих наклонностях и существовании целой военно-исторической организации под моим началом, он предложил мне перейти к нему на работу, чтобы к построенным в будущем кораблям добавить отряд морской пехоты в униформе XVIII в. Я согласился при условии, что меня освободят от «распределения». Партийным властям это оказалось совсем не трудно, и вот я стал работать в клубе по организации молодежи в военно-исторический отряд, куда тут же вступили некоторые из моих «имперцев».