свою должность, провёл не один год среди них. У него снова изменилось лицо, он
становится добродушным и приветливым. Когда вышли за территорию промышленной зоны,
Дима спросил:
– Запомнил, с кем разговаривал в курилке?
– Да, запомнил на лицо и имя! Неприятная личность! А кто он?
– Это завхоз цеха! Я тебе это говорю, потому что, Андрей из ШИЗО, может ещё о себе
заявить! Так что будь осторожен и внимателен! Он, сам по себе, никому не подчиняется: ни
братве, ни завхозу отряда! Хотя числится в 9 отряде! Практически живёт здесь! У него
особое положение! Если сам не накосячишь, то докопаться до тебя просто так, они не
смогут! В случае чего, этот человек, если к нему правильно подойти, сможет оказать
неоценимую услугу! Он, тут, в этом цехе, самый главный, среди осужденных! И от него
зависит, в какой бригаде ты будешь работать! И вообще будешь ли работать здесь! Поэтому,
действуй быстро и правильно! Со своей стороны, я сделал всё! Теперь только за тобой! У
тебя голова на плечах есть, соображай!
На следующий день, после распределения, в сопровождении дневального, нас
привели в девятый отряд. Вместе со мной, Ян Копейкин, Игорь Чернобуров, оба из
Челябинской области.
Ян Копейкин, юноша, 19 лет, осужден за дезертирство. После принятия присяги, в
этот же день, покинул часть (второй раз) и скрывался, пока не поймали. Светловолосый,
высокий, худощавый, с нервным характером. С твёрдым убеждением, что служить ни под
каким предлогом не будет: « Лучше отсидеть на зоне положенный срок, чем служить за тех,
которые разворовали всю Россию! Нет никакого стимула и желания! Я, дырявым, не служу!»
– заключив своё выражение, замолкал, отпустив голову, с грустью задумываясь о
сокровенном, своём. Иногда во время разговора принимал такую же позу. Когда к нему
обращаешься, он смотрит на тебя долго, непонимающим взглядом и только после этого
спрашивает: «Ты, что спросил?» Вскоре, мы с Игорем, привыкли к таким моментам и особо
не старались его досаждать. Просидев так несколько минут, он снова оживал и становился
обычным человеком.
Многие, кто находится здесь, имеют свои отклонения. У каждого своё. Особенность в
том, что обитатели зоны относятся, к таким осужденным, терпимо. Каждый понимает, что за
этим стоит что-то очень важное. Маленькое отклонение в психике, для колоний, это норма.
Возможно, со временем, забудутся обиды, человек, придёт в нормальное состояние. Время
лечит. Возможно, это остаётся где-то глубоко в душе и в самый сложный момент жизни,
всплывёт в виде уродливого самосознания. У каждого своя особенность и индивидуальность.
В эти дебри не буду залезать. Продолжу своё повествование.
Игорь Чернобуров, 28-ми лет, десантник, бывший милиционер полка ППС. Осужден
за превышение должностных полномочий. В один из вечеров, находился на дежурстве. Был
вызов. Их направили через «02», по конкретному адресу. Зашли в квартиру. Двери открыла
хозяйка. Молодая женщина не высокого роста, худощавая. Мужчина, крупный, плотный, ни
как не мог успокоиться, находясь в состоянии алкогольного опьянения. Пытался нанести
удар своей жене кулаком. Увидев наряд, рассердился ещё больше. Требования милиционеров,
прекратить свои противоправные действия, игнорировал, начал оказывать сопротивление.
Пришлось положить на пол и застегнуть на нём наручники. Жена, скорей всего из-за
жалости к мужу, набросилась на милиционеров. «…В это время, наклонившись вперёд,
держал одной рукой мужа, который лежал лицом вниз, другой рукой доставал наручники!
Кто-то меня начал бить сзади, по спине, я отмахнулся и продолжил свою работу дальше!
Потом, когда застегнули наручники, поставили мужа на ноги, смотрю, женщина валяется! Я
сначала удивился, почему она лежит у стенки! Что с ней стало? Понятно, вызвали скорую
помощь! Прикинь! Когда очухалась, написала на меня заяву! Врачи признали тяжкие,
телесные повреждения! Малость не рассчитал! Кто ж знал, что она на меня пойдёт с
кулаками! Так вот и оказался на зоне!» – рассказывал свою историю Игорь. По внешнему,
виду похож на богатыря народных былин. Спокойный, с огоньком в глазах, практически
никогда не унывает.
По прибытию в отряд, нас завели к завхозу. Он принял, показал наши кровати и всё,
на этом общение закончилось. В отряде с нами ни кто не общается. Искоса поглядывают и
продолжают жить своей жизнью, словно нас не существует. Так как никого пока не знаем,
создали свою семейку. Осваиваемся на новом месте. Приобрели кое-какую посуду. По
вечерам готовим сообща пищу, едим вместе. Держим один шкафчик, делимся между собой
своими припасами. В одиночку, на зоне, выжить очень сложно.
Девятый отряд в полном составе работает в ремонтно-механическом цехе. Из-за
нехватки рабочих рук, цех дополняется четвёртым. Это отряд строгого режима. С ними
происходят частые трения по разным вопросам среди бывших срочников и малолеток. Но до
начальства, разборки, почти никогда не доходят. Смотрящие решают вопросы оперативно.
Это устраивает всех. Бывшие сотрудники милиции, держатся обособленно. Между нами
особых разграничений нет, если и существует, то только формально. Мы, выполняем свою
работу, общаемся, поддерживаем дружелюбные отношения, часто помогаем друг другу в
быту, жизненных ситуациях колонии.
Через месяц, как меня повезли этапом, наконец-то, получил первое письмо от жены.
Дрожащими руками, боясь повредить, аккуратно открыл по месту клейки и приступил к
чтению. Перечитывал много раз. Повеяло домашним уютом. Как это всё знакомо и в то же
время очень далеко. Словно, жизнь из другой эпохи, из другого мира. От этого стало ещё
тяжелее. Чувствуя свою вину за то, что оставил её одну, в душе появлялась злость, за
попранную свободу и унижения, которые пришлось испытать по вине прокуратуры и суда. За
то, что дети страдают вместе с нами. Неизвестно, что ещё ожидает впереди и чем это всё
закончится. Сердце каменеет от брезгливости и неприятных ощущений к этой системе,
которая так бездушно поступила со мной и с моими родными. Они, находясь во власти,
творят свои чёрные делишки. И им, совершенно безразлично, кто попадает на скамью
подсудимых, виновный, или добропорядочный гражданин. Когда чиновником охватывает
страсть наживы, то о соблюдении законности не может быть и речи. Дорога таким
работникам одна – увольнение. И это в лучшем случае. Но, как ни странно, они, продолжают
свою деятельность, творят свои чёрные дела и поднимаются по карьерной лестнице. Не
может быть такого, чтоб человек заболевший алчностью, популизмом, не выделялся среди
других, которые нормально выполняют свои обязанности. В любом коллективе, работники,
друг о друге, знают многое. Отсюда можно сделать только один вывод, что вся структура
заражена этим вирусом. Добропорядочных, если там есть таковые, в лучшем случае
меньшинство. И ничего, из себя, не представляют, боясь оказаться за пределами этой
структуры. Если это так, то однозначно всё делается с подачи вышестоящих начальников,
или же с их молчаливого согласия. А это ещё страшнее и губительнее. К такой власти, со
стороны народа нет никакого доверия. Что в принципе мы и наблюдаем на сегодня.
Ко мне, первые дни после распределения, подошёл один из заключённых, во время
обеда:
– Ты Светлов из Перми?
– Да! – недоумённо ответил я, смотря на него. Передо мной стоял молодой мужчина
примерно 30-ти лет, моего роста. Тонкие, правильные черты лица, голубые глаза, светлые
волосы, атлетического сложения. Одет, по зековским понятиям, модно. Аккуратная роба из
хорошего материала, куртка вместо телогрейки, гражданская меховая шапка.