– Пермь! Пока не знаю! Что-нибудь придумаю!
– Это же не далеко отсюда! На машине за 4-5 часов можно добраться! Может всё-таки
пока здесь! Немного поработаете, на ноги встанете! Семье поможете! А так вы приедете
домой без денег, надо работу искать, найдёте, или нет, это ещё вопрос! И какая зарплата
будет? А тут всё уже решено! Подумайте!
– Нет, нет! Однозначно домой!
– Жаль! Надумаете, обращайтесь! – и отдал мне подписанный обходной лист.
– Спасибо за предложение! До свидания!
Сидельцы очень удивлялись тому, что меня освободили по УДО, вина не признана.
Некоторые откровенно спрашивали, сколько дал на лапу, чтоб откинуться. Я им так и
говорил, освободили из-за того, что не совершал этого преступления.
Потянулись долгие часы ожидания этих десяти суток. И вот наконец-то наступил
долгожданный день освобождения, 9-ое августа. Заранее в лагерном магазине купил чай,
сгущённое молоко, конфеты, маленькие подарки. Семейники заварили в пятилитровой
кастрюле чифирь. Встав в общий круг перед входом в барак. Напоследок пообщались, как
это делали и раньше. Попили, поделились пожеланиями и подарками. Игорь подошёл ко мне,
после того, как разлил по кружкам чай и поделил конфеты:
– Брат, это тебе! Ты, конечно, извини, что он не новый! Но это настоящая майка
десантника! – он достал из-за пазухи выстиранное, проглаженное, полосатое бельё и подал
мне.
– Это мне? – удивился я, – Игорь, я знаю как дорога тебе эта майка, я не могу его
взять!
– Нет, брат, бери! Ты же знаешь, у меня принцип: дающий даёт, берущий берёт! А так,
предложить, с надеждой, что вдруг не возьмут, или ходить клянчить, хотя не хотят давать, это
не моё! Я человек прямой!
– Я знаю, что она была в боях и походах!.. – Игорь перебил, не дав договорить.
– Вот поэтому я тебе её и даю! Понимаешь, чтоб надеть такую майку, её надо
заслужить! За то время, которое я побыл с тобой, ты больше всех заслуживаешь это, чтоб
гордо носить майку десантника! Я б тебе и берет подарил, но у меня его нет с собой и прав
таких тоже нет! Так что извини! Могу сказать одно, у тебя душа десантника! И ты это
доказал не один раз! Так что бери не задумываясь!
– Спасибо брат! Для меня это самый ценный подарок! – и мы крепко, по-братски
обнялись. У меня проступила слеза.
– Ну вот, уже и слёзы пошли! Чё-то я на это слабоват! – Игорь улыбнулся и тоже
смахнул слезу.
Я смотрел на тех, с кем бок обок, находился всё это время. Они мне что-то говорили:
напутствие, пожелание, благодарности, пожимали руку. В другой жизни, на воле, мы с ними
не будем встречаться и вряд ли ещё кого-то когда-нибудь увижу. И в эти последние минуты,
они были со мной откровенны и честны. Это очень приятно.
Попрощавшись со всеми, ещё раз махнув на прощание рукой, в сопровождении
дневального, направился к штабу. Мне выплатили деньги, которые, заработал в лагере,
выдали продовольствие, дорожные, проинструктировали и пожелали счастливой дороги.
Выйдя на остановку, сел в трамвай и поехал к железнодорожному вокзалу. Душа прыгала от
радости и ликования. Вокруг люди, своими обычными заботами, своей обычной жизнью.
Скорей всего не знают, что это такое, в одночасье потерять свободу и оказаться за решёткой.
В какой-то степени я им даже завидовал. Но, ни кому не пожелаю, пройти тем путём, по
которому меня провели власти. Простояв в очереди, купил билет. Никогда не знал, что такое
простое действие может быть приятным. Так как времени было ещё много, мы с парнем, он
из Нытвы (откинулся вместе со мной), пройдя в город, продовольственном магазине, купили
еды на дорогу. Спокойно, не спеша зашли в местную столовую и покушали гражданской
пищи. В оставшееся время, погуляли по городу, постарались посмотреть
достопримечательности. Подошло время, сели в вагон и покатили в родные просторы. Перед
выходом на станции, своему попутчику, дал немного денег на дорогу, так как у него не было
ни копейки.
Рано утром, в 4 часа вышел из вагона. Пустынный перрон. Отступают сумерки, за
далеким холмом, со стороны кладбища, тоненькой полоской проступает зарево. Безветренно.
Невероятная тишина перед шумной и ликующей побудкой. Только красный глаз семафора
усиленно кричит своим светом. Да, именно в это время я хотел вернуться, чтоб утром зайти в
комнату и увидеть спящих родных. До дома ещё 3 км. Как только вышел на дорогу, на моё
удивление, тут же подвернулась попутка, словно ожидала моего появления. Водитель был
мне незнаком. И это, наверное, к лучшему. Он удивлённо посмотрел на меня, на тапочки
мыльницы, на баул, включил передачу, и мы помчались. Спокойно добрался до дома. Скорей
всего догадавшись, откуда я еду, денег не взял. Рано утром, позвонил в двери своей
квартиры. Открыла недовольная, сонная жена. Увидев меня, переполошилась. У нас, как раз,
в гостях родственники. Народа много, все спят на полу. Мы прошли на кухню и за чашечкой
чая, беседуя, сидели, ждали, когда проснутся. Как проснулись, увидев меня, сильно
удивились. Пошли расспросы, рассказы. Как приятно оказаться в кругу родных и близких
мне людей. Всё, наконец-то я вернулся домой. Теперь начинается совершенно другая, новая
жизнь. Другая, не только для меня, но и для всех членов семьи.
Подводя итоги пребывания в местах лишения свободы, могу сказать одно: я не
оступился, не опустился до мерзостей. Заехал на зону человеком и вышел оттуда таким же.
Система не смогла меня сломать, вытравить мои убеждения. Считаю это главное. Я увидел
совершенно другую жизнь, та, которая скрыта от нас. Да, она сложна, но эта сложность
проверяет твои человеческие качества. И эта жизнь научила меня многому. Всё то, что нас не
убивает, делает только сильнее и крепче. Если нас, раньше, постоянно пугали зоной и мы
боялись этого, скорее всего неизвестности. То теперь, мне, это уже не страшно. Запугать чем-
либо, у них вряд ли получится. Буду бороться дальше.
Что тогда, в тот момент, мной двигало? Месть? Злость? Чувство справедливости,
законности? Может, в какой-то степени всё это вместе взятое. Я всегда дорожил и дорожу
своей честью. В большей степени, чувство попранности чести из-за меркантильности
существующей власти. Они выковали из меня бойца. И пусть готовятся отражать мои удары.
Я готов. Я готов ко всему.
На свободе
Пётр Яковлевич, медленно отодвинул сидение назад. Широко открыл двери
служебной машины, аккуратно выставил ноги, чтоб не испачкать штанины форменных брюк,
и только потом, грузно высунулся сам. Зыркнув по сторонам, встав у машины, осмотрел
себя, поправил обмундирование, окинул хозяйским взглядом здание прокуратуры. Каждое
утро, проделывал этот церемониал, уже несколько лет.
Это было давно, но воспоминания свежи, словно всё произошло только вчера.
Прошло несколько дней, как его назначили районным прокурором. В одно утро, беспечно
вышел из машины, ничего не замечая вокруг. К нему подбежал мужчина, крепкого
телосложения, средних лет, схватил за грудки, без слов осмотрел разъяренным взглядом,
вознеся здоровенный кулак, попытался нанести удар по голове. Прокурор, схваченный
врасплох, не ожидавший такого оборота, растерялся. Не соображая, в испуге схватился за
крепкую руку мужчины, ноги подкосились, он практически повис. Тот попытался поставить
новоиспеченного прокурора на слабые, гнущиеся ноги. То ли специально, то ли от страха,
Пётр Яковлевич, не мог стоять. Возможно, это спасло его от тумаков. Водитель, заметив
нападающего, подоспел вовремя, не дал обидчику побить своего начальника. Схватившись за
поднятую руку, нанёс расслабляющий удар в живот, быстро скрутил его загибом руки за
спину и подножкой уронил на асфальт. Тот, не ожидавший такой ретивости от простого