тоже.
Спокойно прошёлся несколько десятков метров по улице. Остановился около плаката
здания Свердловского районного суда. Кто-то поверх информационного бюллетеня
маркером, чёрными чернилами, написал: «Судьи и адвокаты – продажные твари!» Эта
надпись вызвала во мне невольно улыбку. Не с одним со мной так поступили, если пишут
такие надписи около входа в районный суд. Неспешно вошёл в здание. Показав паспорт
охраннику, и озвучив цель своего визита, направился в кабинет секретарей.
– Здравствуйте! Мне бы встретиться с Присыпкиным Юрием Петровичем!
– По какому делу? – на меня посмотрели три пары настороженных девичьих глаз, в
которых выражался ужас, или испуг. Словно, они только что увидели картину леденящую
кровь.
– По личному!
Девушка, которая находилась ближе всех, спросившая, продолжала в оцепенении
стоять и смотреть на меня. Скорей всего, прокурор успел предупредить о моём появлении
судью, тот нагнал страху на этих девушек. Мой внешний вид: накачанный торс, бронзовый
цвет лица, не характерный для местных жителей, слова судьи, сделали своё дело.
– Юрия Петровича срочно вызвали в краевой суд! Его на месте нет! И сегодня вряд ли
будет! – запинаясь, как заученный урок, выдавила из себя маленькая, худенькая брюнетка,
сидящая в дальнем углу за столом.
– Хорошо! Тогда я приду завтра! – развернувшись, вышел из помещения.
Девушки, ничего не говоря, только закивали в ответ. Я поднялся на второй этаж к
председателю Свердловского районного суда. Его на месте, тоже не оказалось, в дальнейшем,
встреча, с ним, так и не состоялась.
Ежедневные попытки встречи с федеральным судьёй, не дали никаких результатов.
Его никогда не было на месте: то вызвали, то заболел, то выходной. Через две недели
хождения, меня оповестили, что федеральный судья Присыпкин Юрий Петрович, с
сегодняшнего дня находится в отпуске. После отпуска, в первый рабочий день судьи, я снова
появился в здании суда. Уже, знакомые девушки, сожалея, предупредили: «Смысла ходить, к
ним, нет! Юрий Петрович, переведён в другой город!» Эта была, скорее всего, детская игра
в прятки. Судья прятался, я искал. Но наша незапланированная встреча, с ним, всё же
состоялась.
После неудачных попыток, махнув на него рукой, решил навестить друзей в соседнем
городе. Я так же, как и сейчас, сел в поезд, сложил вещи, устроился у окошка. Вскоре, в купе
вошли две накрашенные женщины и мужчина. Этим мужчиной оказался судья, собственной
персоной. Его признал сразу же. Это что, знак судьбы, повеление свыше, или чистая
случайность? Может, ещё одна проверка меня на человеческие качества? Я пристально
посмотрел на него. Он, сначала, не обращал на постороннего пассажира никакого внимания.
Заметив мои взгляды, заподозрил что-то неладное. При этом старался вести себя
непринуждённо. Во мне бушевало двоякое чувство, с одной стороны, обрадовался этой
встрече, с другой стороны, брезгливое, или даже омерзительное ощущение. Он был мне
неприятен внешне и по сущности. Тогда, являлся, для меня, воплощением подлости,
продажности и низменности. Больше всего раздражало его поведение. Если женщины
спокойны и рассудительны, вели себя, как обычные пассажиры, то Присыпкин вёл себя
вызывающе, несерьёзно, шутил, гримасничал. После каждого взгляда всё больше и больше
угасал. Мне очень хотелось задать ему пару вопросов и посмотреть в глаза. Но с другой
стороны, эти две женщины не имели никакого отношения ко мне, скорей всего, не знали об
его злодеяниях. Не хотелось впутывать их в наши дела. Если я ехал в соседний город, то для
них, дорога была дальняя и долгая. Об этом говорил внушительный пакет с
продовольственными припасами. Я знал, что судья курит, ещё тогда, когда вёл судебное
заседание. И сейчас, держал в руках дешёвую зажигалку и периодически чиркал им, высекая
искры. Скорей всего, пойдёт курить в тамбур, или захочет сходить в туалет и тогда смогу с
ним переговорить. Я терпеливо ждал. Нужно решать эти вопросы не спеша, без свидетелей.
Тем более подвернулась удачная обстановка. У Юрия Петровича изменилось поведение: он
перестал коситься на меня, отпустил взгляд, лицо покраснело. Шумная обстановка
поменялась на тихий шепот. Мне от этого стало весело. Скорей всего судья начал играть
какую-то роль. У него плохо получалось. Две женщины ни как не могли понять причину
такого быстрого изменения в поведении и периодически спрашивали: «Что случилось? Юра!
Что случилось?» Перед самым отправлением, Юрий Петрович, вдруг поцеловал одну в
щёчку, другую в губы и бегом покинул вагон. Разговора у нас так и не получилось. Понятно
было одно: он меня узнал, беспокойное поведение выдало с потрохами. В какой-то степени,
стало жалко его. Жить вот так и всю жизнь бояться людей. Ну что ж, каждый выбирает сам
себе дорогу. Пусть живёт дальше. Одна из женщин, тут же в недоумении, достала телефон и
позвонила: «Алло! Что случилось? И что? Юра, мы же обещали! Что работа? Ты же говорил!
Хорошо! Хорошо! Как только, сразу же приезжай! Будем все ждать!» Поезд тронулся с места.
Я тайком наблюдал за ними. Неожиданно лишённые мужского внимания, они сидели
рядышком, лицом друг другу с разведёнными руками и тихонечко шептались. Вскоре, оценив
меня женским взглядом, возможно, я у них вызвал симпатию, попытались пообщаться. Но
безразличие, с моей стороны, однозначные ответы, отбило у них всякое желание. Вскоре, я
забрался на вторую полку, уступив своё место одной из женщин, и практически всю дорогу
проспал. Перед выходом из купе, взяв вещи, улыбнулся, смотря на них: «Спасибо за
приятную компанию! До свидания!» Спокойно, закрыв за собой дверь, вышел на перрон,
оставив недоумённых женщин одних.
Сейчас сижу и думаю, интересно, сказал ли Присыпкин настоящую причину своего
бегства? Как среагировали эти женщины на меня и на него, после этого? Хотя вряд ли!
Думаю, что такие трусы, как судья, не способны на честный, принципиальный поступок.
Если судить его по тому, как он проводил судебное заседание в отношении меня, то такие
люди оперируют фактами не в объективном плане, а в личных, корыстных интересах. Такое
понятие, как совесть, честь, достоинство, напрочь отсутствует. Я очень сомневаюсь, что он,
ради истины, пойдёт на то, чтоб была подмочена собственная репутация, особенно в глазах
любимых женщин. Тем более, я, для него ничего не значу и никого собой не представляю.
Оказавшись на свободе, с удвоенной энергией включился в борьбу. Понимая
бесполезность обращений в прокуратуру Свердловского района, после общений к
Максимовым, циничным Ждановым, перепуганным Горячевым, решил обратиться в краевую
прокуратуру. После неоднократных обращений, писем и жалоб, в очередной раз, при
встрече, с заместителем прокурора края, он, чуть ли не открытым текстом послал меня на
три буквы:
– Что вы ходите! Ну, что вы ходите! Всё равно этот вопрос ни кто не решит! Это
пустая трата времени! Только сами себя накручиваете и нам спокойно работать не даёте!
– В моём уголовном деле, допущены процессуальные нарушения со стороны
прокуратуры и суда! Я вам писал, указывал на конкретные места! Ещё раз прошу: обратите
внимание, проверте и примите соответствующее решение! Это ваша работа!
– Вы, когда находились в местах лишения свободы, получали решение?
– Да получал!
– И что там написано?
– Нарушения не обнаружены!
– Так что вы ещё хотите?
– Скажите! Может прокуратура, суд, не нарушая законов, предъявить обвинение,
осудить невиновного человека и преследовать по закону?
– Нет! Это исключено!
– Тогда почему меня осудили?