Я увидел вас сидящими на корточках, вы что-то внимательно рассматривали.
Я подошел. На стебельке полевого цветка сидел кузнечик, прозрачно-зеленый, с тоненькими длинными крылышками, с усиками. Он неожиданно раскрыл крылышки и сделал длинный скачок. Вы весело погнались за ним и опять, сидя на корточках, долго изучали его. Он, видимо, решил поиграть с вами: скок — и вы за ним, опять скок — и опять вы за ним.
Вместе с кузнечиком вы бегали по всему полю и смеялись. Наконец кузнечик сел на асфальтированную дорогу. Теперь мы втроем окружили его.
«Какой ты красивый… Что ты ищешь?» — начала задавать ему вопросы Мака. Но кузнечик раскрыл крылышки и собрался было сделать прыжок, как ты ни с того ни с сего накрыл его ногой. Мака вскрикнула:
«Не смей!» Ты поднял ногу — и мы увидели раздавленного кузнечика.
«Зачем ты это сделал?» — спросила Мака, обиженная до слез. Ты молчал.
«Да, сегодня мама уже не дождется своего кузнечика. Она, наверное, будет горько плакать!»
Я был огорчен, но не бранил тебя.
«Кузнечик уже никогда не будет прыгать и шалить… И цветы напрасно будут его ждать!..»
Мы поднялись и пошли дальше. Я предложил вам сесть в тени под деревом и позавтракать. И как будто все уже было позади, как ты вдруг вскочил и побежал обратно на дорогу.
Ты сел на колени перед кузнечиком, лежавшим на асфальте.
«Кузнечик больше не будет прыгать… Мне жаль кузнечика…»
Ты рыдал. Мака успокаивала тебя, но ты не слушал ее.
«Почему я раздавил кузнечика?.. Мне жалко его… Пусть он оживет…»
Я еще не видел такого обилия слез, не слышал, чтобы ты когда-нибудь так плакал.
Мне действительно было очень жаль кузнечика, но я радовался твоим горьким слезам, слезам сожаления.
«Ничего, сынок, плачь… Может быть, именно сейчас ты рождаешься как человек!» — думал я, всматриваясь в тебя.
Ты жалел о своем поступке, ты хотел вернуть время назад, чтобы исправить свершенное.
И мне показалось тогда, что только в том сердце может поселиться бескорыстное чувство сопереживания, в котором уже возникло раскаяние в своих необдуманных поступках, чувство вины, чувство ответственности.
В ШКОЛУ
В доме суета. Завтра первое сентября, и ты пойдешь в школу, в подготовительный класс для шестилеток. Бабушка заканчивает гладить твою рубашку и короткие штанишки, мама собирается искупать тебя, готовит ванную. Нина не отходит от тебя и умоляет взять ее тоже в школу.
Ты важничаешь. Еще бы! Ведь в школу пойдешь ты, а не кто другой из нашего дома.
«Какое стихотворение ты расскажешь, если предложит учительница?» — спрашивает мама. У тебя наготове два-три десятка стихотворений.
«А если будете рисовать, то нарисуй закат солнца. Это у тебя хорошо получается». Бабушка уверена в этом.
А я советую тебе подружиться сразу со всеми ребятишками и с первого же дня полюбить свою учительницу.
Ты уже знаком с некоторыми буквами. Можешь написать свое имя. Ты этому научился в детском саду, у своих товарищей. Возвращаясь из детского сада, ты приставал к маме или папе с просьбой научить тебя читать. Тогда я решил научить тебя способу звукового анализа слова.
Сперва я обратил твое внимание на отдельные звуки:
«Скажи, пожалуйста, как шумит ветерок в листьях деревьев?» — «Шшш!..» — «А как жужжит пчела?» — «Жжж…!»
Затем научил медленному и растянутому проговариванию слов: «дууууб», «мммааамммааа».
Порой задавал тебе задачи: я говорил предложение или слово неестественно растянуто и медленно, а ты должен был догадаться, что я сказал.
Потом я дал тебе фишки — маленькие квадратики из картона и предложил «написать слово»: проговорить какое-нибудь слово медленно, выделить в нем последовательные звуки и для обозначения каждого из них положить фишку. Этот прием, разработанный известным психологом Д.Б.Элькониным, помог тебе усвоить способ звукового анализа и «написания» слов.
Так ты научился всем звукам грузинского языка.
Считать до десяти не составило для тебя большого труда. Но вот преодолеть так называемые феномены Пиаже ты затруднялся.
По моему заданию ты пересчитывал десять фишек и клал слева, столько же — справа. И справа, и слева фишки лежали кучками.
«Сколько здесь фишек?» — «Десять» — «А здесь?» — «Десять» — «Где больше фишек, тут или там?» — «Нигде, они равны».
Пока все правильно.
Тогда я раскладываю кучку фишек справа, фишки слева остались в прежнем положении.