— Доброе утро, Мартин, и с Днем Рождения! — с лучезарной улыбкой произнесла горничная, в прошлом — моя няня, красивая стройная женщина с добрым лицом и зелеными глазами.
— Спасибо, Бетти! Вы никогда не забываете поздравить меня!
— Как я могу забыть? Я нянчила тебя с самого рождения. Этот день и для меня стал светлой радостью!
— Вероятно, только для Вас одной…
Женщина с грустью опустила глаза.
— Куда уехал мой отец?
— Ах, да! Он просил передать, что до обеда пробудет в конторе, а после у него два выступления в суде. Будут слушаться крайне важные дела. Домой мистер Моррэс прибудет поздно.
Новость оказалась бесподобной! Ничто не смогло бы порадовать меня в большей степени. Это был лучший подарок!
Начиная с завтрака, я наслаждался каждой секундой. Даже овсянка, которая до безумия успела мне надоесть, сегодня казалась особенно вкусной. Не спеша и размеренно я смаковал кашу, словно некий дивный десерт. Я не следил за временем и думал о самом приятном, что мне пока еще довелось познать: о том незабываемом романе, в коем оказалось больше жизни и красоты, нежели в моем существовании. До сего момента мне никогда не удавалось заполучить весь день в свое распоряжение. Порой выпадало лишь несколько часов, большую часть из которых я был вынужден провести за учебными книгами. Но сегодня каждая минута принадлежала только мне!
После завтрака я решил отправиться в парк. Мы с отцом часто проезжали мимо него, но никогда он не позволял пойти туда на прогулку.
Погода выдалась совершенно не жаркой и приятной. Еще никогда прежде мир не казался мне столь прекрасным! Я как будто впервые увидел все эти дороги, деревья, даже небо выглядело каким-то особенным… Напряжение ушло, а в душе воцарилось неведомое ранее спокойствие.
Я бродил по парку дольше часа, вдыхая насыщенные запахи лета, а затем отправился в город. Здесь все было по-другому: шум, движение, иные запахи, присутствие некой суеты… Два разных мира, разделенных широкой дорогой. Однако и здесь я увидел исключительную прелесть, давным-давно стертую для всех остальных. Почему я не замечал этого раньше? Меня охватило недоумение, но спустя минуту объяснение нашлось само собой: рядом не было отца. Я обрел свободу! И хотя мой разум ясно осознавал, что это только на время и вскоре снова придется вернуться обратно, в «клетку», я ощущал себя несказанно счастливым! Теперь я знал, каково ощущать это тепло внутри себя. Именно оно наполняло мое сердце в момент чтения того удивительного романа.
Я пожелал зайти куда-нибудь перекусить, но, к сожалению, денег не оказалось, и только это вынудило меня вернуться домой раньше задуманного.
— Наконец-то ты вернулся! — тихо пробормотала Бетти, отворив входную дверь.
— А почему Вы говорите шепотом?
— Мистер Френсис здесь! Он приехал час назад и теперь просто в бешенстве! — руки служанки невольно подрагивали, поэтому она прижала их к себе. — Я ходила в парк, надеялась тебя отыскать, но…
— О-о-о! А вот и наша пропажа! — пронзительное и внезапное провозглашение отца прервало речь служанки. — Мы уже Вас обыскались, сэр! Извольте объясниться!
Его издевательский тон вызывал во мне раздражение.
Бетти окинула меня глубоко сострадательным взглядом и тут же покинула прихожую.
— Почему ты так рано вернулся? — спросил я.
— А это закон подлости вернул меня домой раньше. Знаешь, Мартин, так всегда случается: стоит задумать нечто тайное и непозволительное, даже будучи на сто процентов уверенным, что это удастся скрыть, как непременно все срывается и исход получается совершенно непредсказуемый.
Голос отца оказался обманчиво-спокойным, но последняя его фраза заставила меня встрепенуться:
— Где ты был, гаденыш? — с криком выдал он, покраснев от напряжения и гнева.
Семнадцать лет это лицо ввергало меня в дрожь. Разъяренный взгляд пронизывал насквозь, оставляя за собой лишь чувство страха. Оно не позволяло ощущать что-то иное. Его было слишком много: страх накапливался во мне годами, слой за слоем, как породы в недрах земли. Однако всего одна прогулка по солнечному парку и оживленному городу — самая первая, когда я смог расслабиться и наблюдать мир вокруг себя с широко раскрытыми глазами, впав в опьяняющее забытье, — смогла запечатлеться в памяти и проникнуть в душу, словно яркий луч света. Этот луч зажег меня изнутри и просочился в самое сердце.
— Ты хочешь, чтобы я спросил повторно? — вновь раздался рев отца.
Я поднял на него глаза. Дрожь куда-то исчезла. Внутри себя я ощущал спокойствие, именно ту безмятежность, которая сопровождала меня на недавней прогулке. До сей минуты я хотел солгать, выдумать любую уместную ложь, но вдруг передумал. Уверенность отразилась в моих глазах, а за ней последовал четкий и абсолютно спокойный ответ: