Комендант утверждал, что покончивший самоубийством начальник УНКВД Ленинградской области повторил часть пути своего предшественника – Заковского. Пил вместе с наркомом, часто в Москву приезжал, якобы по служебным делам... Все ждал, пока его собутыльник в центральный аппарат вернет. Хотя бы снова кадрами поставит заведовать. Хотя летом 1938 года по коридорам Лубянки циркулировали слухи, что Ежов пытается Литвина своим заместителем назначить, но против этого товарищ Сталин возражает. Говорит, что у Литвина опыта чекистской работы почти нет и есть более опытные кандидаты...
Комментарий Александра Севера
Упоминание факта дружеских отношений между Ежовым и Литвиным встречается в протоколах допросов нескольких человек из ближайшего окружения обладателя «ежовых рукавиц». Например, показания Анатолия Бакулина – племянника Николая Ежова:
«...В 1936—37 гг. круг близких людей ЕЖОВА пополнился рядом бывших ответственных работников Наркомвнудела СССР. Из них я помню как частых гостей ЕЖОВА – ЯГОДУ, МИРОНОВА, ПРОКОФЬЕВА, АГРАНОВА, ОСТРОВСКОГО, ФРИНОВСКОГО, ЛИТВИНА, ДАГИНА.
Приятельские отношения ЕЖОВА с этими людьми строились на систематических пьяных оргиях, которые обычно происходили у него на даче...»[7]
– Мне начальник УНКВД Гоглидзе поручил провести проверку деятельности Литвина. А если точнее, то выявить все его связи в управлении. Даже не связи, а тех, кому он покровительствовал и на чье «темное» прошлое, по тем или иным причинам, реагировал как «враг народа», а не как чекист, – объяснил следователь. – Нужно было воссоздать схему Ежов – Литвин – сотрудники управления. Первой частью занимались следователи из Москвы во главе с Берией, а второй – сотрудники Ленинградского управления под руководством Гоглидзе. Поэтому оба самоубийства я расследовал с позиции следователя секретно-политического отдела.
– И что вам удалось выяснить относительно смерти Литвина? – поинтересовался я.
– Он покончил с собой, когда понял, что его преступная деятельность будет вскрыта следственными органами в ближайшие недели. Избежать ответственности, даже имея высокопоставленных покровителей в Москве, ему не удастся. Например, Литвин в многочисленных анкетах «забывал» указать, что во время Гражданской войны он находился на Дальнем Востоке и занимался подпольной деятельностью. Однажды попал в застенки колчаковской контрразведки. Пробыл он там несколько месяцев, а потом был отпущен. Продолжил свое смертельно опасное занятие. И вот что странно: везучим он оказался. Почти все, кто с ним был связан, были арестованы белогвардейцами, а он продолжал оставаться вне подозрений.
– Так он что, был провокатором? – вырвалось у меня.
– Там все сложнее и хитрее было. Литвин элементарных правил конспирации не соблюдал и тем самым облегчал работу контрразведки белогвардейцев. Он «засвечивал» всех подпольщиков, кто с ним контактировал. При этом он со своими хозяевами ни разу не встречался. Понимал, что это опасно. И Ежов каким-то образом об этом узнал. Не знаю, шантажировал ли он Литвина или они так смогли договориться... В итоге Литвин стал выполнять все указания Ежова. Есть у меня подозрения, что в последнем разговоре (перед самоубийством) нарком намекнул, что Берии стало известно о деяниях Литвина во время Гражданской войны. После этого начальник УНКВД и пустил пулю в висок.
– Что вас насторожило в самоубийстве Поликарпова? – спросил я. – Он ведь был простым комендантом. – Я умолчал о его участии в расстрелах и о том, что из-за этого у него могло произойти помутнение рассудка. – Понятно, Литвин – начальник областного управления, а этот...
– Вот это и насторожило. Понимаете, он не был связан с «врагами народа». Никто из арестованных не назвал его имени в качестве сообщника на допросах. Его связь с ними не была доказана. Он был на хорошем счету у нового руководства управления. И вот такой странный поступок. Что именно заставило его нажать на спусковой крючок?
– Может, тоска нахлынула, он напился – и в пьяном виде... – предположил я.
– Трезвым он был в тот вечер. Ушел раньше времени со службы домой. И когда супруги не было дома, застрелился. Вот что любопытно. Я опросил соседей. Он не сразу из «Большого дома» отправился на квартиру, а где-то часа полтора находился. Я поговорил с его знакомыми – все утверждали, что покойный не любил пешие прогулки.
– Значит, он с кем-то встречался и после этого пришел домой и пустил пулю в голову, – предположил я, догадываясь, к чему клонит следователь.
7
Спецсообщение Л.П. Берии И.В. Сталину с приложением протокола допроса А.Н. Бабулина. 5 мая 1939 года. // ЛУБЯНКА. Сталин и НКВД – НКГБ – ГУКР «Смерш». 1939 год – март 1946 года.