В обязанности полицейских входит прописанная в Законе о Нацполиции доврачебная помощь. Но чаще это не помощь в наложении повязок или жгутов, а именно помощь психологическая. Иногда, чтобы спасти человека, его достаточно просто обнять, но если ты в полицейской форме, то не будешь со всеми обниматься и достаточно с человеком поговорить. Задавать ему вопросы держать в фокусе сознание.
Мы с Валькой приехали на помощь экипажу, оказалось все просто и бабуле стало плохо. Ее сосед вызвал скорую и полицию. Серый позвонил попросить у меня таблетку для бабушки, забыл видать, что мы таблетки давать не имеем права. Но бабулин сосед был проворней и всунул ей какую-то пилюлю. Мы все вместе ждали скорую.
Старушку уложили на лавку, я держала ее за руку и разговаривала с ней до приезда скорой. Ощущение просто нереальное, когда человек от проявленного с твоей стороны участия просто оживает. Сперва я переслушала о всех возможных болячках, а потом в воспоминаниях мы отправились в бабушкину молодость, в довоенный Борисполь и детство. А потом был приход на Украину немцев и рассказ об их человечности, а не злобе. Бабушка рассказывала о том, что один немец подкармливал их голодную семью своим пайком. Потом были рассказы о боях, о работе, о жизни в Советском союзе, о семье, о детях и о любви. Жаль только, что в столь почтенном возрасте бабуля осталась совсем одна… Но когда приехала скорая, то спасать то уже было некого. Бабушка, окунувшись в тепло своих же воспоминаний, ожила. Она так искренне желала мне счастья, что я поверила и чуть не расплакалась от искренности...
Я передала старушку медикам, а сама еще долго переосмысливала рассказанные истории и купалась в тепле простого человеческого счастья. На самом деле очень круто, когда в рабочем контакте с население рождается доверие и тепло, которое может согреть сразу несколько человек…
“Знаешь, кот, в этой жизни есть много моментов, ради которых стоит жить, только между этими моментами хочется умереть несколько раз подряд”. Случай с бабушкой именно тот момент ради которого ты выходишь на службу несмотря и вопреки. Такие случаи мотивируют и греют даже сейчас, спустя время….
Из АТО, да в патруль.
В нашей роте было три атошника: Гарик, Ярик и Дима.
Иногда я сама не понимаю каким чудом попала в патрульку. Но неслучайная случайность в виде Димы навела на мысль, что мне всё-таки по адресу.
Мы не были знакомы раньше, а встретились в автопатруле. Это была одна из тех первых смен, когда все ещё не всех знали.
В экипаже нас было трое: я, Димас и Майорчик. Уже спустилась ночь. Разговоры в новых составах экипажей всегда начинались одинаково: кто, откуда и как попали в патрульку. Я начала рассказывать про тренинг в Хатьяновке. И тут Дима изрекает: "Вот тогда осенью около озера? И ты там была?!" Это было удивление и шок для обоих! Я начала листать фотки того дня и правда нашла на них Диму. Неслучайная случайность... Его группу обучал мой коллега.
Потом я пробовала его распросить о службе в АТО. Но те, кто там был или рассказывают тот опыт неохотно, или не рассказывают вообще. Это была единственная моя попытка узнать о войне больше от первого лица и она закончилась провалом. Чуть поездив в автопатруле, Дима надёжно "прописался" в аэропорту. Ему там нравилось и в обратно в город заманить его уже никто не пытался. Однажды он устроил "диверсию" президентскому кортежу, но об этом чуть позже.
Димина свадьба была первой в патрульке, первым же был и его перевод на службу в другой город...
Гарик теперь исполняет обязанности начальника управления после Ее величества. У нас теплые отношения, хоть и не совсем близкие. Изначально он был нашим ротным, а потом запускал Мариуполь. Пересекались мы нечасто и немного, но в тот день, когда моего отца разбил инсульт, и на ночную смену я пришла бледная как стена, Гарик сказал ехать к папе и быть там столько, сколько нужно, вот так, просто. Мы не говорили про его службу. Мне и неловко было бы спросить про донецкий аэропорт. Просто знаю, что ему болит. Болит то, что хотелось бы забыть, продолжение войны и несовершенство системы, которую он сознательно выбрал и упрямо не сдается, несмотря и вопреки. Хотя, честно сказать, опыта руководства ему очень не хватает, но есть надежда что этот человек всё-таки научится.
С его подачи в городе на теперь запущено несколько проектов совместно с городскими активистами по безопасности движения и по взаимодействию в случае нарушения правопорядка. Проекты реально перспективные. И я в Гарика все ещё верю, как и в то, что "все будет Украина!"
Ярик стал нашим ротным после того, как Гарик уехал в Мариуполь. Может кто не знает, но должность это собачья на самом деле, и надо иметь внутреннюю мотивацию, чтобы балансировать между начальством и ротой, тем более такой уникальной ротой как наша.
Ярик молод, невысок ростом и упрям, как все западенцы. Но в нем столько доброты и боли, что иногда непонятно, как человек живёт с таким миксом эмоций и все время держит себя в руках, при этом всем обладает скромностью и вежливостью.
Ярик служил в каком-то спецподразделении и вернулся из АТО с очень раненной душой. Как сам он потом рассказывал в неформальной обстановке, после возвращения с передовой долго не мог прийти в себя, и только помощь профессиональных психологов адаптировала его к гражданской жизни. Но его АТО - это гордость и память, он бережно хранит шевроны, на полках фотки, а ещё есть краповый берет. Вообще западенцы, как мне иногда кажется, это отдельная каста людей. Я ни в коем случае не хочу вешать ярлыков, но они просто другие. В них есть какая-то своя харизма и какая-то своя тайна. Наблюдать за Яриком было интересно. В свои 22 он хорошо умел организовать роту не только на качественную работу, но и на совместный отдых. Он один из тех, у кого глаза горят. Сам пересматривая кучу роликов с патрульными, нам он показывал только лучшее и поучительное, мы делали работу над чужими ошибками, чтобы не допускать своих. На его построениях мы вспоминали статьи КУпАП и закона о национальной полиции. По-честному и не повторяясь, он спрашивал знания у пяти человек каждую смену. И даже если ты что-то не читал, не знал, забыл или забил, пока кто-то рассказывает, то и в твоей голове что-то остаётся.
Ярик фанат своей работы. Он уходил от нас не в никуда, а в отдел по борьбе с наркотиками. Все мы немного хлюпали носами, когда он говорил прощальное слово, потому что к каждому он нашел свой собственный ключик. Он видел и ценил сильные и слабые стороны каждого, знал, кому что можно поручить и кого кем заменить, кто сработается, а кто нет, видел истинную ценность и уникальность каждого из тех, кому ему довелось командовать. Это не опыт руководства, скорее он делал это интуитивно, чем осознанно.
Во время того прощального построения каждому из присутствующих было сказано что-то такое, что навсегда осталось в сердце как тепло. Меня Ярик тогда назвал ротной мамочкой, но и это на самом деле правда, я там самая старшая по возрасту была.
Глава эта вообще-то для того, чтобы рассказать о моих героях, которые воевали, которые после возвращения не присели на стакан, и которым хватило мужества и отваги принять другую войну - защищать страну изнутри.
Всего в батальоне на момент моей службы было восемь воинов АТО. Однажды мы писали ролик для местного телеканала ко дню Защитника отечества и собрали всех ребят. Они волновались перед камерой, но когда их спрашивали о войне, то взгляд у каждого менялся, война не ушла, она в них... Но в этих парнях есть вера в перемены и служба как та же война, только другая...