Ну, кто я после этого? Я тоже так думаю.
Глава двадцать седьмая
Возвращаться — плохая примета, даже из Польши, даже в Германию. Обязательно нарвешься на полицейский контроль, а я все еще без прав. Вообще-то, немцы бесправных не бьют, даже поговаривают о двойном гражданстве, чтоб хоть какие-то права были. Но другие поговаривают, что иностранец, как его сосисками ни корми, все равно настоящим немцем не станет. С этим можно поспорить. Но я не спорю, мне двойное гражданство — как алкашу тройной одеколон. Тем более что боши и тут дошли до маразма: на трассе — ни одного промилле в крови. Понимаете, ни капли, ни градуса! Будь ты хоть негр преклонных годов, хоть молодой еврей — но будь абсолютно трезвый. А если у тебя второе гражданство — украинское или российское? Должны быть какие-то исключения. А их нет…
А во мне все бродит, во мне такие градусы сидят! У меня алкоголь в крови до рождения. Не, не от бати. У него это — благоприобретенное, а у меня — душа горит. Без всякого тройного одеколона. Так на хрен мне двойное гражданство и немецкие права за три тыщи марок? С такой душой! Все равно ни один контроль не пропустит. Ну, так я их и не делаю.
Недавно был вайн-фест в Пюрмонте — винный праздник. Все пьют, даже алкаши на Брунерке. Их на весь Пюрмонт, если настоящих, патентованных, штук семь-восемь. Очень приличные алкаши, особенно один с овчаркой: оба вечно лохматые и заспанные. Они получают в социаламте специальные пропойные деньги и тихонечко тянут свое пивко в сторонке до полудня, после полудня идут по домам отдыхать. Какой там шум? Лишат, на хрен, социального пособия, и будешь пить на свои, как простой русский алкаш. Для этого нужно работать, а работать они категорически не хотят — гордые очень, такая порода.
Так эти алкаши с Брунерки в винный праздник — первые люди, гордость нации. Вся нация гордится, что их у нее так мало, и в свой винный праздник они могут честно заглядывать народу в глаза: в этот день народ с ними и Бог с ними.
Мы со Славиком, есть такой чувак в Пюрмонте, выпили по маленькой за немецкий народ. Я всего бокал пива, а он бутылку водки и пивом запил. И пьяного в сиську я повез его кататься в Боденверден, на родину Мюнгхаузена. Чего нас туда понесло, на ночь глядя? К Мюнгхаузену. Без термина.
Короче, Славик за рулем, я тоже за руль держусь, чтоб он у него из рук не выпал, и еще переключаю передачи, как в самолете.
Только пошли в гору — полиция. И как тут быть? С одной стороны, вайн-фест, праздник всего немецкого народа, а с другой — ни капли в крови. Вы пробовали пить так, чтоб ни капли? А у меня и так кровь бродит, всего бокал пива, и — полный кайф!
Я только дверь открыл, чтоб их поздравить, и выпал на дорогу. Мама мия! Меня сразу на руки — родные ж люди! — и трубку в рот: дыши! Я дыхнул честно, всей грудью — ноль двадцать девять промилле, норма. Я влез в норму! Но на ногах не стою и ничего не вижу.
Славик открыл дверь и тоже выпал. Ему тоже вставили, но он же не за рулем. Или за рулем? Он совсем легонько дыхнул — семь! А в бутылке водки всего один и семь промилле. Я точно видел, что больше бутылки он не пил. Да две бутылки за раз — мгновенная смерть! Выходит, в бокале пива столько градусов. Откуда я знаю, где он взял такой бокал? Один на всю Германию.
Ну, Славик тогда по-немецки лучше меня объяснялся, а я трезвее. Так я командую:
— Скажи иностранцу, мне плохо. Пусть отвезет нас домой, раз сам остановил.
Славик говорит полицаю:
— Вы понимаете по-немецки? О’кей! Тогда нам плохо, отвезите домой.
Полицай спрашивает:
— А где вы живете?
А Славик спрашивает его:
— А где мы живем?
Он задумался:
— Не знаю.
— Это плохо! Он не знает, где мы живем. Может, ты, Рыжий, знаешь?
— Конечно, знаю! В Германии. Пусть свяжется по рации с центром, там все скажут. Пароль — вайн-фест!
Полицаи таки довезли нас до самого дома, до калитки, и даже помогли позвонить. А кому там звонить, если мы все тут, за дверью? О-о-о-о!
А сейчас мы едем из Польши, и у меня по-прежнему нет прав, только копия, но она еще не заверена. Зато все трезвые. Значит, нет никаких смягчающих вину обстоятельств. Приходится тереть по ушам, что я был в парке на карусели и там права потерял. Видно, я хорошо потер: гляжу, начинают верить. Почему нет? В Польше, на карусели — очень правдоподобно. Пошли проверять по компьютеру, а это как раз то, что мне надо. После Венчика вся информация обо мне в компьютере заблокирована, только с разрешения криминальной полиции Ганновера — крипо. Полицаи начинают шушукаться: что-то у них не вяжется. И все повторяется: