А мой «форд» вскрыли запросто, как старую консервную банку. Потому что мне всегда везет. Не то что тому зятю из Израиля.
Рванули мы с Юриком за мотоциклом. У нас пятьдесят пять лошадей, у него — двести. Ну, мы и оторвались…
В жандармерии мне понравилось. Замечательные ребята! Правда, я по-французски знаю только два слова: Луи Дефюнес. А они по-немецки и того меньше. Но они нас и так поняли.
— Сколько минут назад? — спрашивают.
— Десять… — показываю.
— А что взяли?
— Все: камеру, документы, штаны, деньги…
Они записали: это все, чем можем вам пока помочь.
У Юрика был обморок прямо в жандармерии. Это когда я уже стал успокаиваться, ему хреново стало.
Через три часа из Германии на указанный мною французский банк пришли деньги с моего счета в «Шпаркассе» — двести дойчмарок. И мы, довольные, поплыли домой в Бад Пюрмонт, затем в Бонн, прямо в родное украинское посольство. На свою жопу, как оказалось, но я об этом знал с рождения.
Глава вторая
Между прочим, плутал я не только по Германии. Как вспомню Украину… Только города там называются по-другому. Украина же!
Короче, послали меня как-то за нитками через Запорожье под Житомир. Подъезжаем к КП, помыться захотели. Лето было, тепло. Или осень? Так прохладненько, мы ночью в куртках ехали, а днем раздевались. Словом, ночью была осень, а днем лето. Такой дурдом.
Мент показал нам колодец. Но там, заявляет, вода тяжелая.
— А мне плевать — легкая, тяжелая. Что мне ее, на себе носить?
— Пошли, — говорю Сереге-напарнику, — закачивай.
Раз, воду набираем, я мылом руки мою, мою, а они не мылятся.
— Давай, — злюсь, — хоть в бутылки наберем.
Подбегает мент:
— Вы что, с ума посходили? На фиг вы мне тут нужны? Езжайте дальше, там и сдыхайте!
Я говорю:
— А шо такое?
— Я же вам сказал: вода тяжелая. Вы шо, по-украински не понимаете?
— Не, не понимаю. Мне начхать. Я в бутылочку набрал, выпил, накушался.
Тогда он — в истерику:
— Идиоты! Вода смертельная, не мылится, отравитесь!
Тут уж и я ору Сереге:
— Выливай ее на хрен!
Набрали ниток, едем взад. Но, видно, надышались этой тяжелой воды. Голова на руль падает, и мысли в ней какие-то совмещенно-сокращенные.
— Давай, — говорю Сереге, — по короткой дороге через Черкассы двинем.
Двинули. И все, как в Германии: по карте — дамба и село Александровское и должен быть поворот на Черкассы. Едем всю ночь, утром Серега будит:
— Смотри.
Я смотрю — указатель: Херсон — 60 км.
— Бред, — шепчу, — здесь должны быть Черкассы. Где Черкассы и где Херсон? Ты куда заехал?!
Я всегда точно знаю, что виноват не я.
— А не было указателя! — возмущается Серега.
К следующему вечеру доехали до села Александровское. Здесь где-то и должен быть поворот. Едет дед на «москвиче» с прицепом, на базар. Суббота же. Останавливаем: где указатель на Черкассы?
— А вот, хлопчики, поворотик, и пошел-пошел прямо…
— А чего указателя нет?
— Та он есть, просто его кто-то свистнул для сарайки.
Проезжаем полкилометра, у дороги курятник, и на нем вместо крыши наш указатель: Черкассы — двести двадцать кэмэ. Мы вышли перекусить. Я говорю:
— Во, Серега, смотри, такого с нами нигде больше не случится.
Это я ему, дураку, говорю. А сам-то знаю: шиш, случится, Рыжего не проведешь!
Глава третья
Теперь я понимаю, шо такое украинськое посольство. Это очень крутая контора, туда люди не идут, а бегут, как в туалет, когда уж совсем прихватит. Нас с Юркой приняла какая-то очень важная тетка. Она мне сначала понравилась, а потом — нет. Может, она была вторым советником посольства, а может, первой телкой посла. В общем, мне по фигу!
Нас она оглядела подозрительно, особенно меня:
— Вы хто таки?
Я кое-как объяснил ей, зачем мы сюда приперлись.
— Странно, — сказала она, — вы из Киева, жывэтэ в Пурмонти, а паспорт потеряли во Франции. Цэ дужэ странно… Чого ж вы от нас бажаетэ?
Я сказал, что, к несчастью, все еще украинский подданный и без украинского паспорта мне не жить.
— Колы вы украинський подданный, балакайте по-украинськи.
— По-украински я не могу, — обиделся я. — Во-первых, я родился в Сибири, во-вторых, вера не позволяет.
— Странно. Тоди йдить и вчыть украинську мову. Як вывчытэ, прыйдэтэ до мэнэ знову.
Здравствуй, жопа, Новый год! Украинский мне не выучить никогда, проще прожить без паспорта.