Я ухожу из жизни совершенно добровольно. Слишком много нехороших вещей я либо сделал в своей жизни, либо не предотвратил... Анри, сынок, когда ты станешь взрослым, мама даст прочитать тебе конец нашей сказки. Я до сих пор не знаю, поторопился ли тогда Бошко, раньше времени выпустив голубей в небо, а, может быть, он просто споткнулся, и они вырвались на свободу. Мы никогда теперь не узнаем правду... А знаю я точно лишь одно, мой сын. 18 мая 1993 года на глазах у меня, офицера доблестной армии Французской Республики, на мосту Врбаня были убиты 25-летние Бошко Бркич и Адмира Исмич. Они долго готовились к бегству, и, через несколько дней после дня рождения Адмиры, попытались перебежать по мосту Врбаня из мусульманской в сербскую часть города, чтобы потом вместе уехать в Сербию. Мусульманский полевой командир Исмет Байрамович, по прозвищу Кело, согласился за 18 000 марок обеспечить парню и девушке выход из Сараево. За эти деньги он должен был приказать снайперам пропустить Адмиру и Бошко по мосту через реку Миляцка, которая разделяла мусульманские и сербские позиции. Ночью 18 мая 1993 Адмира и Бошко начали переходить через реку по мосту Врбаня после того, как Кело дал им знак. Однако, как только они достигли середины моста, мусульманские снайперы из числа тех, с кем Кело не поделился полученными за переход деньгами, открыли по ним огонь. Первая пуля попала в Бошко, умершего мгновенно, у раненой Адмиры хватило сил, чтобы доползти до него и умереть, обняв любимого.
Тела серба и боснийки шесть дней пролежали на мосту, мои ребята из UNPROFOR, со слезами на глазах и с искусанными в кровь губами, не могли им помочь, так как начальство из ООН отказалось посылать бронетехнику для прикрытия под предлогом ее возможного артиллеристского обстрела. Лишь 24 мая сербские солдаты под ураганным огнем мусульман-снайперов смогли вытащить тела сараевских Ромео и Джульетты и похоронить их в Лукавице... Я никогда не забуду эти шесть дней, в течении которых все Сараево скорбело, рыдало и бессильно смотрело на тела Бошко и Адмиры, этих слившихся в последнем предсмертном объятии мусульманки и христианина...
А я так и не понял, куда в это время смотрел Бог?..."