А. ПЕРХУРОВ
ИСПОВЕДЬ ПРИГОВОРЕННОГО
ГОЛОС ИЗ ОДИНОЧНОЙ КАМЕРЫ
«Исповедь приговорённого» — первая книга серии «Исторический детектив», посвященной узловым, порой спорным моментам отечественной истории, многие из которых до сих пор не исследованы полностью или по разным причинам освещены предвзято, с нарушением исторической объективности.
Приступая к публикации малоизвестных воспоминаний и документов прошлого и избегая при этом собственных оценок и развернутых комментариев специалистов, которые зачастую только уводили нас от истины, мы предлагаем читателям как бы принять участие в самостоятельном расследовании этих событий и преступлений, вынести собственный приговор — обвинительный или оправдательный — той или иной исторической личности.
Полковник Александр Петрович Перхуров — потомственный дворянин, выпускник Академии Генерального штаба, руководитель Ярославского мятежа в июле 1918 года. Перед судом, в тюремной каморе, он написал предлагаемые воспоминания, в которых рассказал о своем знакомстве с Борисом Савинковым — организатором антисоветского «Союза защиты Родины и Свободы», о подготовке и ходе мятежа на Волге, о том, каким он видел будущее России в конце своего жизненного пути.
Читатель получает редкую возможность услышать человека, не признавшего революцию, активно выступившего против Советской власти и сурово наказанного за это. Даже на суде Перхуров не отказался от своих убеждений, заявив, что он и сейчас за монархию, если бы в России нашелся новый Петр Первый. Такая убежденность не может не вызвать интереса к личности этого сложного, по-своему, мужественного и незаурядного человека, оказавшегося по другую сторону баррикады, которая кроваво пересекла Россию в семнадцатом году.
Глава I
Слишком тяжелы были моральные переживания в конце 1917 года, чтобы можно было выразить их словами па бумаге.
Все происходившее казалось настолько сумбурным, настолько не укладывалось в понимание, что являлась потребность отойти в сторону и оглядеться.
Выполнить это было тем проще, что за упразднением офицерского звания в армии я, как «солдат, достигший 40-летнего возраста», имел право на увольнение от службы.
Поэтому в январе 1918 года с соответствующими документами в кармане я был уже в дороге, направляясь через Петроград и Москву в Екатеринославскую губернию, куда перевез свою семью на время войны из Владивостока.
Хотя я ехал по официальным документам, как солдат, но остатки офицерской одежды, бывшей на мне, сразу же показывали каждому, что я «солдат из офицеров».
А этого было вполне достаточно, чтобы во многих случаях подвергнуться неприятностям, до лишения жизни включительно.
Трудно передать все затруднения, опасности и лишения, которые пришлось испытать в пути, пока я добрался до семьи.
Невеселую картину застал я дома: больная жена, дочь, лишившаяся места учительницы только потому, что у нее отец — офицер, и маленький сын, ютящиеся в одной только комнате. Полное отсутствие денежных средств и сколько-нибудь цепного имущества.
Найти работу бывшему офицеру в маленьком уездном городке почти на линии фронта оказалось невозможным.
Я решил вернуться обратно в Москву, проездом через которую слышал о каких-то рабочих артелях из бывших офицеров, союзах и т. п.
Однако в Москве оказалось, что «бывшему офицеру» трудно найти не только работу, но даже и пристанище. Время шло. Постоянной работы не находилось, остаток денег от дороги приходил к концу.
Положение становилось критическим.
Примерно в первых числах марта я встретился со своим знакомым Д. В. Кошелевым, который сказал мне, что в Москву приехал Б. В. Савинков и хочет познакомиться со мной, так как затевает какое-то дело.
Знакомство это меня привлекало. Эсер, террорист, комиссар в армии при Керенском — все это не располагало в пользу знакомства.
Однако через несколько дней при вторичной встрече с Кошелевым я решил познакомиться с Савинковым. Он произвел на меня самое отрадное впечатление, как человек в высшей степени решительный, любящий Родину.
За первые две-три встречи, Савинков высказал мне свои взгляды, познакомил с положением дел и набросал мне план намеченной работы.
Сущность высказанного сводилась к следующему.
Немцы перешли в наступление, угрожают Петрограду, продвигаются к Москве. Старая армия распущена, новой силы для противодействия вторжению — нет. В Псковской, Петроградской губерниях крестьяне сами формируются в партизанские отряды для борьбы с немцами, но этого, конечно, мало.
Во-вторых, заключен сепаратный мир, Россия теряет право голоса при заключении мира союзниками после окончательной победы, в неизбежность которой мы твердо верили.
В-третьих, оставив союзников без своей поддержки, Россия тем самым оттягивает решительный конец войны и, вместе с этим, затрудняет устройство внутри себя, так как немцы, угрожая своим продвижением, путают все карты.
Следовательно, для парализования таких вредных влияний, необходимо создать хотя бы небольшую, но надежную и дисциплинированную армию, с которой могли бы считаться и немцы, и союзники. Начало такой армии заложено уже на Дону и, крайне выгодно создать то же и на севере России, в районе Москвы и Петрограда. В основу такого формирования должны поступить офицеры и солдаты старой армии, плюс все те элементы из населения, которым дорога честь и прочное благоденствие России и которые понимают, что решение о внутреннем устройстве России принадлежит всему народу, а не отдельной какой-либо партии или какому-либо одному классу.
Поэтому, кроме желания борьбы с немцами, необходимо еще наличие убеждений следующих положениях:
1. Необходимость Учредительного собрания, правильно избранного (Учредительное собрание первого созыва считается недействительным).
2. Земля — народу.
3. Преданность интересам всех народностей, составляющих Россию.
4. Полное и безусловное подчинение решению Учредительного собрания.
Я согласился совсем высказанным и изъявил полную готовность работать в этом направлении.
Глава II
Вначале вокруг Савинкова сгруппировалась небольшая кучка людей, в состав которой входили полковники Страдецкий, Гейер, Бреде и я, капитаны Клементьев и Осколков, военный врач Григорьев и юнкер Клепиков.
Несколько позднее я познакомился и с журналистом Дикгоф-Деренталем.
Людей было немного, а работы очень много. Поэтому первоначально точного распределения работы я обязанностей между нами не было, и каждый делал то, что нужно было выполнить в данное время.
Сущность работы этого периода (март 1918 г.) сводилась к тому, что мы отыскивали подходящих для организации лиц, знакомили их с задачами Союза и, в случае согласия вступить в Союз, создавали из них известные единицы формирований.
В основу формирований была положена схема организации командного состава отдельной части соответствующего рода войск.
Каждому согласившемуся вступить в организацию предлагалось набрать себе по возможности не меньше четырех человек, лично ему знакомых и вполне надежных.
Эти пять человек составляли кадр роты, эскадрона и батареи.
Сумевший набрать большее количество людей распределял их по должностям по своему усмотрению, в зависимости от личных качеств, и вместе с тем сам занимал соответственно высшую должность.
Работа была трудная и утомительная.
Денежных средств иногда не хватало па пропитание, не говоря уже об извозчиках или трамваях.
Приходилось из-за этого путешествовать при всякой погоде пешком, делая громадные концы.
При этом приходилось вести дело крайне осторожно, чтобы не нарваться не только па провокатора, но даже просто па болтливого человека, не умеющего держать язык за зубами.
С Савинковым мы имели свидания не чаще одного-двух раз в неделю, обыкновенно в какой-нибудь гостинице, адрес которой сообщал нам Клепиков, равно как и время для сбора.