Когда же цепь подошла в плотную, то бросилась в штыки, переколола всех, кроме двоих, которым, хотя и сильно пораненным, удалось ускользнуть и принести известие о гибели команды.
Таким образом, от выступления 1-го Советского полка, образовался сразу фронт, примерно, от Туговой горы до артиллерийских складов. Вся часть между вокзалом и Которослью была в руках советских войск. Штаб оказался не в центре, а почти на линии боевых участков этого фронта.
Высылая части для занятия этих участков, я приказывал им только обороняться, сдерживая наступление противника, так как часта не были пополнены, а для наступления и контратак были слишком слабы. Я рассчитывал подкрепить их несколько позднее, когда прибывшие добровольцы будут приведены в полный порядок. Иначе пришлось бы пустить в дело последний резерв, с которым я пошел в город.
Однако очень скоро я получил донесение, что часть, действовавшая по направлению артиллерийских складов, оттеснила противника, продвинулась вперед и попала в тяжелое положение, просит поддержки. Я бросил туда резерв.
Сдерживать противника со стороны вокзала помогала наша артиллерия (одно орудие), а действия орудия в направлении на склады были до крайности стеснены, так как приходилось стрелять из города, где мешали стрельбе здания.
Из сформированных вновь частей я поспешно заполнял свободные участки, где до тех пор были только наблюдательные посты, и к вечеру образовался фронт вокруг всего города, исключая часть за рекой Которослью.
Участок на левом берегу Волги был занят отрядом не больше двухсот человек.
Ночь прошла в перестрелке и мелких стычках, так как многие участки не выдерживали и переходили в наступление, попадая в результате в тяжелое положение, из которого приходилось выручать высылкой сил из накапливающегося за это время резерва, который я берег для более решительных действий.
Глава V
С утра 7 июля бои разгорелись с большей силой, так как за ночь к советским войскам подошли подкрепления и с тех пор прибывали безостановочно.
Железное кольцо охватывало Ярославль все крепче и крепче. Против двух легких орудий в Ярославле, с количеством снарядов не более 180 штук на каждое орудие — всего запаса, которым мы могли располагать — и около 300 трехдюймовых шрапнелей и гранат быстро выдвигались и новые батареи, преимущественно крупных калибров, до шестидюймовых включительно.
Условия для действия артиллерии с обеих сторон были совершенно различны: настолько удобно было стрелять советской артиллерии из поля в город, настолько же трудно было стрелять из города в поле.
По моему расчету, против Ярославля работало, в конце концов, не меньше десяти батарей.
От обстрела этими батареями в городе начались пожары, которые с каждым днем все усиливались. Положение обороняющихся в горящих кварталах города было крайне затруднительно.
8 июля была получена радиограмма из Рыбинска, в которой сообщалось, что на Рыбинск наступают «чехи» с пулеметами. Рыбинск просит для поддержки выслать из Ярославля броневик.
Из этой радиотелеграммы я понял, что восстание в Рыбинске тоже произошло и, следовательно, можно ожидать оттуда помощь. Уверенность в успехе Рыбинского выступления у меня была полная.
Уже на третий день, т. е. 8 июли, было ясно, что штабу оставаться в здании гимназии невозможно. В здание стали залетать не только пули, но и снаряды. Были случаи ранений внутри здания, не говоря уже о таких же случаях при входе в штаб.
На четвертый день к вечеру штаб перешел в помещение Государственного банка. Здесь явились ко мне два француза в форме французских офицеров-летчиков и заявили мне, что они прибыли в Ярославль в качестве квартирьеров для тех французских войск, которые должны высаживаться в Архангельске.
Они показали несколько телеграмм за подписью Нуланса и Лаверепа. Из телеграмм ничего определенного вынести было нельзя, а на словах офицеры объяснили, что десант будет высажен непременно и нужно ждать прибытия его главных частей со дня на день.
На следующий день они просили дать им пропуск через Заволжский участок, чтобы они могли продвинуться навстречу частям десанта и поторопить их прибытие. Пропуск был дан, французы уехали, и больше сведений о них я не имел.
Между тем из волостей стали прибывать крестьяне через Заволжский участок (Тверицы), положение которого в эти дни было более легкое и допускало проход через линию осаждающих с севера.
Крестьяне, по слухам, объявили добровольную мобилизацию, захватывающую и молодые, и старые возрасты, насколько помнится — от 21 до 50 лет.