Человек склонился надо мной, и я окоченела от холода, несмотря на солнце, которое палило, как проклятое.
– Я могу помочь тебе…
И сон обрывался именно в тот момент, когда я уже готова была молить его помочь мне, потому что чувствовала, знала, он может. Я ловила ртом воздух и озиралась, но я уже была не в своем сне. Я лежала в постели, рядом никого не было. Кира мирно посапывала в кроватке, а я не могла отойти. Чудом я не закричала, но сдержалась. Холодный липкий пот пропитал мою летнюю пижаму, в которой уже было прохладно спать.
Встав с кровати и захватив с собой радионяню, я вышла из комнаты, спустилась по лестнице в гостиную и села в кресло. С той самой поры, как Охотник был повержен, мы снова переехали в дом саки. Я была против, но Влад настоял. Он фанатично хотел воссоздать то, что у нас было до прихода Охотника, но, похоже, не понимал, что воссоздавать уже нечего. Все было разрушено. Но Влад, казалось, не осознавал этого.
Однажды он привел в наш дом мужчину. Он был высок и темноволос, было видно, что у него азиатская кровь, хотя он выглядел вполне адаптированным к нашей местности. Темные глаза мужчины светились умом и силой. Влад представил его мне, его звали Алишер Хан. Алишер сказал, что приехал, так как его племя было уничтожено Охотником, уцелел лишь он один, так как убил его. При этом Алишер сам еле выжил. Потом, когда он пришел в себя, и его раны затянулись, он не знал, куда ему идти. Как и наши жизни, его жизнь была лишена смысла без его братьев, погибших от руки Охотника. А потом он вспомнил о саки. Отец Влада и его отец когда-то были хорошими друзьями, и он приехал просить Влада принять его в свое племя, не зная, что нас постигла та же участь. Я в тот же миг прониклась сочувствием к этому азиату с осанкой, как струна. Хотя в тот момент я прониклась бы сочувствием к каждому, кто пострадал от Охотника.
Влад принял Алишера в наше племя, хотя племенем это было сложно назвать. Нас было четверо, включая Киру.
– Это начало! – торжествующе сказал Влад тогда. – Мы воссоздадим все, что было!
Я возненавидела его в тот момент. Казалось, он с легкостью перешагнул через все, что случилось с нами тем кровавым летом, в то время, как мне не давали спать безымянные могилы наших соплеменников. Тогда я поняла, насколько мы разные.
– Как ты можешь думать, что все может быть, как раньше? – спросила я его, когда мы стались одни. – Как ты можешь даже предполагать такое?
– Я вождь, Полина, и я должен думать о своем племени. О тебе!
– Какое племя? Очнись, Влад, все мертвы! Остались только мы с тобой!
– Я смогу собрать новое племя, и саки снова станет большим и великим племенем, каким было раньше. Каким было всегда.
В его глазах горел фанатичный огонек, и я поняла, что не смогу ему что-то доказать. В этом была разница между нами: Влад верил, что будет, как раньше, а я знала, что этого никогда не произойдет.
В тот момент мы отдалились друг от друга. Мы не ссорились, не ругались, просто отдалились. Не выясняли отношений – выяснять было уже нечего… Наша страсть сошла на нет, а моя привязанность к саки, которые погибли, не давала мне простить его. Моя любовь надломилась, и я почувствовала себя свободной. Мне было больно, душа ныла от ран, но ее словно вычистили от мусора, и вместе с мусором выгребли это нездоровое чувство к Владу.
Спустившись в гостиную, я присела на диван и заплакала. Горечь потери яснее всего ощущалась по ночам, когда в доме было тихо, а дневной свет не освещал теней в моем сердце.
– Они навсегда останутся внутри тебя! – сказал кто-то из темноты, и я вздрогнула.
Темная фигура отделилась от стены и вышла на свет, льющийся из окна. Это был Алишер.
– Ты напугал меня, – вытирая слезы, сказала я. Не люблю плакать, когда кто-то смотрит, а уж, тем более, когда так неожиданно себя обнаруживает.
– Извини.
Он обогнул диван и сел со мной рядом. В его голосе не было раскаяния, но не было и наглости. Мы просидели так некоторое время, а потом я, решив нарушить молчание, спросила:
– А почему ты не спишь?
– Ночью я могу видеть тени предков, – ответил он. Я не поняла, что он хотел этим сказал, но он, похоже, не хотел объяснять.
– А я никогда их не вижу… – прошептала я.
– Они рядом, я чувствую, – так же безучастно продолжил он.
– Хотелось бы мне вернуть их в этот мир!
– Некоторые вещи нам не подвластны…
– А жаль… Ты скучаешь по ним? – спросила я его, поддавшись порыву.
– Я – воин. Я должен принимать смерть, как принимаю жизнь!
Кто их поймет, этих азиатов? У них своя, отличная от нас философия. Хотя, возможно, это лишь Алишер был таким. Однажды я увидела его без футболки – его спина была исполосована длинными белыми шрамами, они были ужасны! Я и представить не могла, что пришлось ему пережить.
– Не нужно быть воином, чтобы принимать смерть, – мрачно произнесла я. – Мне тоже пришлось ее принять…
– Ты тоже воин! – сказал он с чувством. – Если бы ты не принадлежала вождю, я бы дрался за тебя!
Это было так мило, его внезапная пылкость, и его признание, что я невольно улыбнулась.
– Ты очень хороший человек, Алишер! – сказала я ему. А потом добавила. – И воин.
А потом я пошла наверх, так как радионяня сообщила мне, что моя доченька проснулась и требует свою маму. Сообщать Алишеру, что я больше не принадлежу вождю, я не стала. Мне еще одного воздыхателя только не хватало. Единственное, что меня интересовало сейчас – неизвестный мне человек из моего сна. То, что он существует, я знала точно. Он пришел в мое сновидение для того, чтобы дать надежду на то, во что Влад верил все эти месяцы.
Надежду на то, что все будет, как раньше. И я вцепилась в эту надежду, как в спасательный круг посреди океана.
Несколько дней я колебалась, рассказывать ли Владу о моем странном сне, и решила, что не стоит. У меня почему-то было такое чувство, что этот сон предназначен только мне, а не всему племени саки, поэтому я решила, что Владу знать необязательно.
Но шли дни, недели, а ничего не происходило. На улице я постоянно оглядывалась в надежде, что таинственный человек подойдет ко мне, заговорит, вернет мне моих друзей. Бог мой, я и правда начала верить в воскрешение! Я вспомнила о смерти Влада. Возможно, они все там, в том мире, в котором правил его отец? Однажды я заикнулась об этом, но Влад прервал меня, сказав, что подумал об этом в первую очередь. Но смерть от Охотника не просто смерть! Когда рвется жила, рвется наша связь с предками. Он сказал, чтобы я выкинула все это из головы, потому что ничего уже не изменить.
– Нужно смотреть в будущее, а не в прошлое, – сказал он.
Но как я могла забыть? Ведь я чувствовала свою вину, и она давила мне на плечи. Это был тяжелый груз, который я устала нести.
Я все ждала этого человека из сна, но он не появлялся, и я заставила себя поверить в то, что это был всего лишь сон – плод моего больного воображения. И жила дальше. Плыла по течению.
Пока однажды меня не похитили.
Глава 28
«Да, сегодня позволено все,
Что крушишь себя так увлеченно?
Видишь, я над тобою кружу?..
Это я фиолетово-черный»
Пикник
Я шла по улице, углубившись в свои мысли. Я знала, Кира в безопасности, Влад был дома, а с ребенком была няня. Иногда я устраивала себе такие прогулки по городу. Без цели, просто проветрить голову. Вот и сейчас я просто шла по тротуару, задумавшись о будущем племени саки. Влад хотел собрать племя снова, но членов по крови не было, кроме нас с ним, поэтому он собирался набрать людей со стороны. Для меня это было, словно вербовка. Никогда посторонние люди не смогут заменить мне тех людей, которые погибли.
Так я и шла, погруженная в свои мысли, совсем не замечая, как со мной поравнялись двое в черных балахонах. Когда я встрепенулась, было уже поздно, они уже взяли меня под руки, а один из них поднял руку, его рукав опустился и в крепко сжатой кисти сверкнул кинжал. Его он прислонил к моим ребрам и прошипел: