— Ну, и пусто, — печально констатировал тот.
— Там очереди, в Алексеевском монастыре, у отца Александра, никак не пробьюсь.
— У отца Александра? — обрадовался Палыч. — В Алексеевском монастыре? Так у нас же один духовник!
Он просмотрел книжку, нашел печать и подпись настоятеля, убедился.
— Да-а. Ну, ладно, парень. Ты уж прости нас, грешных, своего не признали. Иди.
Я встал.
— Как зовут-то? — поинтересовался Палыч на прощание.
— Серега.
— Ну, иди, Серега. Бей …, спасай Россию!
И я понял, что больше никогда не пойду в Алексеевский монастырь.
На улице горели костры. Костры из книг. Я шел между ними и плакал. Кое-где на полуобгоревших обложках еще можно было разглядеть названия: Данте Алигьери «Божественная комедия» (латинская ересь), Генрих Гейне «Избранное» (еврейский поэт), В. Шекспир «Двенадцатая ночь» (пропаганда язычества), Бокаччо «Декамерон» (порнография).
Я посмотрел на отчетную книжку и Женькин фолиант, которые держал в руках. «CorelDRAW» — прочитал я. Да, зачем он мне нужен, этот «CorelDRAW»? Я его и так наизусть знаю! И я бросил их в огонь, свидетелей моего предательства, боясь только осквернить ими пламя этих костров. И я почувствовал себя свободным, как Гамлет, уже раненый отравленной шпагой Лаэрта.
Ноябрь 1998 г.