И шли часы без перемены,
И мрак и бездна впереди!
Но вот раздвинул кто-то стены
И властно мне сказал: «Гляди!»
Мои глаза привыкли к мраку,
Какой непостижимый свет!
Но я гляжу, покорна знаку,
И прежней боли в сердце нет.
Иль боль моя, дойдя до крика,
Уже не чувствует себя?
Нет, это ангел светлоликий
Пришел, о грешнице скорбя.
Он говорит, что путь сомненья
И двоедушен и лукав,
Что мы познаем воскресенье,
Лишь смертью смерть в себе поправ.
И тает прежнее неверье
В восторге видящей души…
И блещут ангельские перья
И говорю я «Поспеши!
Ты осенил меня победой,
Но обо мне скорбит мой друг.
К нему спеши, ему поведай,
Что мой окончился недуг!»
«Сон мой темней и короче…»
Сон мой темней и короче…
Страшно не спать по ночам…
Ночью таинственный зодчий
строит невидимый храм.
Рушатся дикие скалы,
камни дробятся в песок…
Все мы — ничтожны и малы,
все мы не знаем дорог…
Страстью зажженная вера,
сладость целующих губ —
все только скудная мера,
каждый и жалок и скуп.
Жадностью сердце упорной
все пропирается вновь…
Пусть же в мучительном горне
плавится наша любовь…
Пламень желаний упрямый,
неутоленная грусть…
Пусть будет пылью во храме,
прахом поверженным… пусть.
Солнце поднимет до неба
столбик ничтожной пыли —
предуготованный жребий
нашей Земли.
«Разорвать ненавистной неволи…»
Разорвать ненавистной неволи
Эту крепкую, цепкую нить, —
Оскорбить, до конца оскорбить,
Так, чтоб губы белели от боли,
Так, чтоб каменным стало лицо.
Чтобы крепче любовных объятий
Твою душу сжимало кольцо
Наконец обретенных проклятий.
Пусть бежит по плечам твоим дрожь
От их острого, горького жала…
Вот и я так от муки дрожала,
Только ты не поймешь.
«Весенних чужих половодий…»
Весенних чужих половодий
Разлился широкий поток,
И сердце опять на свободе,
И вечер опять одинок..
Плакучая черная ива
Меня за окном сторожит…
Тоскливо на сердце, тоскливо,
Тоскливо от новых обид…
О, если бы стала безбольней
Усталой души пустота!..
Как грустно звонят с колокольни
К вечерне в начале поста.
Пойти и из желтого воска
Зажечь пред иконой свечу…
Душа не нашла отголоска,
Но жду и покорно молчу.
А боль все сильней, все бесплодней, —
Еще не омыли крови
Великие воды Господни,
Глубокие воды любви.
РОССИИ
Господь. Господь. Путей России
Открой неведомый конец…
Наш первый храм — был храм Софии,
Твоей Премудрости венец.
Но дух сошел в темницу плоти
И в ней доселе не потух.
В языческом водовороте
Блуждает оскорбленный дух.
И восхотела стать крылатой
Землею вскормленная плоть,
И младший брат восстал на брата,
Чтоб умереть и побороть.
И шли века единоборства,
И невозможно сосчитать
Земли тяжелое упорство
И роковую благодать.
В двойном кощунственном соблазне
Изнемогали времена.
И, вместе с духом — лютой казни
Была земля обречена.
И мы пошли «тропой Батыя»,
И нам не позабыть нигде,
Как все места для нас святые
Мы желтой продали орде…