Каштанов душистые свечи,
И белой сирени кусты…
Для вечной, для радостной встречи
Земля облачилась в цветы.
Счастливой невесты убранство —
Деревья в весеннем цвету.
А путь в голубые пространства,
Туда, в высоту!
Сверкающий парус заката —
И мчится, ликуя, Земля…
Ты видишь — Архангел крылатый
Стоит на корме корабля.
7 мая 1922
СТИХОТВОРЕНИЯ 1922–1928 (Петроград)[57]
Под травой уснула мостовая,
Над Невой разрушенный гранит…
Я вернулась, я пришла живая,
Только поздно, — город мой убит.
Надругались, очи ослепили,
Чтоб не видел солнца и небес,
И лежит, замученный в могиле…
Я молилась, чтобы он воскрес.
Чтобы все убитые воскресли.
Бог, Господь, Отец бесплотных сил,
Ты караешь грешников, но если б
Ты мой город мертвый воскресил.
Он тобою удостоен славы
От убийц кончину воспринять,
Но ужель его врагов лукавых
Не осилит ангельская рать?
И тогда на зареве заката
Увидала я на краткий миг,
Как на мост взошел с мечом поднятым
Михаил Архистратиг.
1922
«Так много лет душа была крылата…»
Так много лет душа была крылата,
Но ты велел мне пасть,
Ты отнял все, что раньше было свято,
И дал взамен мне страсть.
Ты сам отвел слабеющие руки,
И нет путей нигде…
Моя любовь — она родилась в муке,
Сомненьях и стыде.
Ты погасил молитв горячий пламень
И заградил уста,
Ты вместо сердца дал тяжелый камень, —
И вот душа пуста.
Меня гроза Господня посетила
И возмутила кровь…
Но я боюсь — вдруг не достанет силы,
И обратится в ненависть любовь.
21 июня 1922
«Сегодня в эту ночь никто не будет рядом…»
Сегодня в эту ночь никто не будет рядом, —
А как мне хочется прикосновенья рук,
Заботливого взгляда,
Чтоб мой утих испуг.
Сегодня, в эту ночь одна я понесу
Воспоминаний бремя.
1922, Ночь под Иванов день
«Ведь оно почти-что стало…»
Ведь оно почти-что стало
Сердце голубым…
Я и раньше это знала
По глазам твоим.
Был какой-то пламень тайный
В самой глубине.
Не прохожим, не случайным
Ты пришел ко мне.
Это было знойным летом —
И горит с тех пор
Негасимым легким светом
Голубой костер.
Прямо в сердце я целую,
Мы опять вдвоем…
Слышишь, милый, аллилуйя
В небе голубом?
2 июля 1922
Драгоценная жемчужина
Вот в руках моих опять.
Разве это мной заслужено,
Чтоб и это вновь отдать?
«Сегодня пели громко, громко…»
Сегодня пели громко, громко
Колокола.
И снова сердце было ёмко,
Душа открытою была.
«Не здесь, не здесь на этом зыбком месте…»
Не здесь, не здесь на этом зыбком месте,
Легла твоя стезя,
Два города, которых вместе
Любить нельзя.
«Нельзя уехать без благословенья…»
Нельзя уехать без благословенья
Того, кто так привык
Делить с тобой и темные сомненья
И радости неповторимый миг.
Я знаю, что надо,
Когда-нибудь надо уйти..
Пускай горит пред образом лампада
Пока ты в пути.
вернуться
Стихотворения 1922–1928 (Петроград)
Разговор с Ириной — посвящено И. Карнауховой.
Ирине — посвящено И. Карнауховой.
«Пусть все тебе!..» — обращено к Юлиану Щуцкому.
«Это все оттого, что в России…» — автограф в альбоме Э. Голлербаха.
«Земля в плену. И мы — скитальцы…» — обращено к Юлиану Щуцкому.
«И вот опять придет суббота…» — обращено к Юлиану Щуцкому.
«Юдоль твоя — она не в нашей встрече…» — обращено к Юлиану Щуцкому.
Воле — обращено к В. Н. Васильеву.
Ирине — обращено к И. Карнауховой.
«Красное облако стелется низко…» — обращено к Юлиану Щуцкому.
«Он сказал: „Я Альфа и Омега…“» — обращено к Юлиану Щуцкому.
«Туман непроглядный и серый…» — обращено к Юлиану Щуцкому.
«Вошла любовь — вечерний Херувим…» — акростих «Во имя нашей муки»
«Ты сам мне вырезал крестик..» — обращено к Юлиану Щуцкому.
«Ты сказал, что наша любовь — вереск..» — обращено к Юлиану Щуцкому.
«Чудотворным молилась иконам…» — обращено к Юлиану Щуцкому.
«Ненужные стихи, ненужная тетрадь…» — последнее стихотворение в «Черном альбоме» (тетради, которую Архиппов подарил Васильевой для записи стихов).
«Да, целовала и знала…» — памяти Н. Гумилева.
«Опять, как в письме, повторяю я то же…» — надпись на книге Евгения Архиппова «Дальняя Морена».
«Ах, зачем ты смеялся так звонко…» — обращено к Юлиану Щуцкому.
Н. В. Ш. — обращено к Н. В. Шаскольской-Брюлловой.