…Лицо моего Человека… Он блондин. У него длинная борода, темнее волос. Нос горбатый. Большие темные глаза с такими кругами».
В Феодосии. У Алек<сандры> Мих<айловны> <Петровой>, потом у Богаевского. Ребиков.
<…>
В тот же день мы были с Лилей у «доктора арабских наук» Гассан-Байрам-Али.
«Слушайте, что Вам говорит аравийский наука кабалистика. Слушай внимательно: слушай… У каждого человека есть свой звезда… темный звезда или светлый звезда. Здесь про тебя написано в аравийский наука, что у тебя нет ни большая счастья, ни несчастья. Средне. Но все Ваши несчастья прошел до 30 лет, все самый тяжелый.
И Вы женат, только одно имя, что женат… У тебя такой судьба, что она не судьба. Ничего дурного тебе от нее нет, но ничего и хорошего нет. У нее один день так, а другой совсем не так, и Вам лучше меньше об ней думать. Чем меньше думаешь, тем лучше.
И еще говорит про вас арабский наука, что Вы вот не очень молод, но вокруг вас очень много женщин, и все Вас любят, и что другой бы мог что угодно с ними сделать, но только Вы с ними всегда очень вежливы. А только капитал у Вас никогда большой не будет. Вы такой человек. Другой бы мог большие деньги иметь, а Вы нет. Так всегда не будет хватать.
Много есть у Вас, кто не любит и клевещут на Вас. Но от высокопоставленных лиц Вам уважение большое. У Вас такой работа умственный. Сейчас у вас начинается дело такое: и все вокруг Вас говорят и вы всем работу даете. Но это дело еще не Ваше дело. Ваше дело будет в 34 года. Теперь Вам изменение жизни предстоит в течение двух месяцев (август, сентябрь) и потом через 6 месяцев».
Он говорил еще о путешествии далеко за воду с юношей: черным; и о том, что я буду в Персии.
Когда-то феи собирались вокруг новорожденных принцесс и каждая клала в колыбель свои дары, которые были, в сущности, не больше, чем пожеланиями. Мы — критики — тоже собираемся над колыбелями новорожденных поэтов. Но чаще мы любим играть роль злых фей и пророчить о том мгновении, когда их талант уколется о веретено и погрузится в сон. А слова наши имеют реальную силу. Что скажем о поэте — тому и поверят. Что процитируем из стихов его-то и запомнят. Осторожнее и бережнее надо быть с новорожденными.
Сейчас мы стоим над колыбелью нового поэта. Это подкидыш в русской поэзии. Ивовая корзина была неизвестно кем оставлена в портике Аполлона. Младенец запеленут в белье из тонкого батиста с вышитыми гладью гербами, на которых толеданский девиз «Sin miedo»[104]. У его изголовья положены веточка вереска, посвященного Сатурну, и пучок «capillaires»[105], называемых «Венерины слезки».
На записке с черным образом написаны остроконечным и быстрым женским почерком слова:
«Cherubina de Gabriack. 1887. Catholique»[106].
Аполлон усыновляет нового поэта. Нам, как Астрологу, стоящему при храме, поручено составить гороскоп Черубины де Габриак. Постараемся, следуя правилам царственной науки, установить его элементы.
Две планеты определяют индивидуальность нового поэта: мертвенно-бледный Сатурн и зеленая вечерняя звезда пастухов — Венера, которая в утренней своей ипостаси именуется Люцифером[107].
Их сочетание над колыбелью рождающегося говорит о характере обаятельном, страстном и трагическом. Венера — красота. Сатурн — рок. Венера раскрывает ослепительные сверкания любви; Сатурн чертит неотвратимый и скорбный путь жизни.
Венера свидетельствует о великодушии, приветливости и экспансивности; Сатурн сжимает их кольцом гордости, дает характеру замкнутость, которая может быть разорвана лишь страстным, всегда трагическим жестом.
«Линия Сатурна глубока» — говорит о себе Черубина де Габриак… «Но я сама избрала мрак агата, меня ведет по пламеням заката в созвездье Сна вечерняя рука. Наш узкий путь, наш трудный подвиг страсти заткала мглой и заревом тоска…»
Другая девушка, тоже рожденная под сочетанием Венеры и Сатурна — героиня «Акселя» Villiers de l’Isle-Adam — говорит про себя:
«Все ласки других женщин не стоят моих жестокостей! Я самая мрачная из девушек. Мне кажется, что помню, как я соблазняла ангелов. Увы! Цветы и дети умирают в моей тени. Я знаю наслаждения, в которых гибнет всякая надежда».
То французское письмо, которым неизвестная мать поручила Аполлону своего ребенка, было скреплено черной печатью со скорбным и грозящим девизом «Vae Victis!»[108]. Он напоминает о «Too late! — слишком поздно!» на перстне Барбэ д’Орвильи.
103
«Гороскоп Черубины де Габриак» появился в том же номере Аполлона, что и первая подборка стихов поэтессы. Он явился составной частью мифа, продолжением и фоном мифотворчества самой Черубины. Но, наряду с придуманным портретом, Волошин вводит в Гороскоп и настоящие черты Дмитриевой. Печатается по тексту: Волошин М. Лики творчества. Гороскоп Черубины де Габриак. («Аполлон» № 2,1909, раздел «Хроника»).
107
В архиве Волошина сохранилась записная книжка с подробным толкованием знаков Зодиака — астрологическим и хиромантическим (ИРЛИ, ф. 562, оп.1, ед. хр. 428).