Итак, ты осознал, что не книга, а злая воля отвела тебя от Бога. Покайся пред Ним, а если ты очень далек от Него, то перед собою самим признай свою тяжкую вину против правды и совести и тогда получишь желание просить у Бога отпущение твоего греха, твоего отречения от своего Искупителя. Если ты и теперь исполнен такого покаянного чувства, то помолимся, я прочитаю над тобою разрешение, но о том, чтобы приступить к Святым Тайнам, подумай прежде. Если возвратит Господь веру и упование в твое сердце, то причастишься, а если дух неверия останется в нем, то отложим это дело, но не отлагай размышления и расследования о том, что всего важнее на земле и что одно только останется при расставании нашем с землею. Ты сказал, что признаешь только факты, но смерть есть факт несомненный. Скажи, есть ли какой смысл в нашей жизни, если она кончается здесь в то именно время, когда душа исполняется зрелостью и жаждет разумения? Есть ли какой смысл во всем добром и великом, если нет Бога, ибо тогда ведь не останется и разницы между добром и злом, что принуждены были признать все отрицатели, кончая пресловутым Спенсером. Верь, что отрицать Бога и принять эти выводы о добре и зле, о бессмысленности жизни никто искренно и продуманно не может, и глаголы отрицания у людей — одно бахвальство и желание отделаться от укоров совести”.
Такими и подобными словами, но исходящими от сердечного сочувствия и соболезнования, человека можно привести в чувство и нередко такой мнимый атеист тут же признается в своем жалком заблуждении и будет просить отпущения; но если сего не произойдет сразу, то все же он поникнет головой, задумается и не откажется вновь продолжить беседу с духовником вне храма или пойти к такому человеку, который может, по твоему мнению, рассеять его недоумения. Конечно, я далек от мысли, будто подобная беседа может сделать перелом в душе всякого заявившего духовнику о своем неверии: одному надо говорить так, другому — иначе. Но я привожу пример того, как голос пастырской любви и обстановка исповеди дают тебе возможность повести речь о вере и неверии в совершенно иной плоскости, чем обыкновенно, когда начинают говорить о книге или нападают, хотя бы и справедливо, на неверующего автора, названного собеседником. Последний тогда начинает изощряться в софизмах, чтобы защищать своего учителя. А здесь ты призываешь человека к тому, чтобы он подверг суду себя самого и признался в тех греховных побуждениях, которые привлекли его внимание и симпатии к врагам Божиим, оторвав его от Бога.
Если неверующий твой собеседник мало поддастся от своего упорства, или даже, при всем твоем миролюбии, рассердится и начнет браниться, все же приложи всяческое старание, чтобы он не счел этой беседы последнею, а пришел бы снова к тебе или к такому более осведомленному учителю, к которому ты его направишь. Знаешь, у Гоголя в одном фантастическом рассказе душа спящей девушки отделяется от нее и говорит, кажется, какому-то колдуну: “Маруся (имя я, наверное, путаю) и десятой части не знает того, что знает ее душа”. Если кто, почитающий себя неверующим, пришел к духовнику, то, значит, в душе его, неведомо для него самого, еще много осталось желания возвратить себе веру, хотя имеется и противоположное желание отдалиться от веры. Не отпускай такого человека далеко от своего пастырского глаза и знай, что, чем резче и сердитее он говорит с тобою, тем сильнее борется в нем его душа, его совесть с бесом неверия и противления Богу. Разнообразны случаи обращения неверующего к живой вере и молитве, но редко они являются плодом постепенного опровержения всех воспринятых им лженаучных возражений против бытия Божия или бессмертия души. Обыкновенно, после внутренней, при том же умственной и нравственной, борьбы перелом наступает сразу, и человек даже интересоваться перестает опровержением прежних отрицаний, а сбрасывает с себя прежние теории как ненужную шелуху, как праздные софизмы. Ясно, что и неверие только подпиралось ими, а исходило от озлобления или непокорства, а теперь, смягченная словом пастырской любви, душа сама нашла светлый выход из своего темного погреба и воспарила в молитве к Богу. Конечно, было бы не хуже, если бы кающийся подробно и основательно изучил все сказанное или написанное за и против его прежнего противобожного учения; но только немногие согласятся на это, а охотнее начнут вчитываться в слова Господни, вслушиваться в церковные молитвы и подвизаться в делах любви. О, как ты блажен, служитель Божий, если нашел ключ, чтобы отворить вход в душу и сердце такого человека и открыть ему правдивый взор на самого себя, как это произвел Господь в душе Закхея, который сам понял, что ему нужно для жизни в Боге:
се пол-имения моего, Господи, дам нищим: и аще кого чим обидех, возвращу четверицею (Лк. 19, 8). Значительно легче духовнику преодолеть частное неверие или маловерие кающегося. Многие сознаются, что они не могут убедить себя в том, что Причащение есть истинное Тело и истинная Кровь Христовы, а также поверить в различные чудеса святых угодников, в посты, в существование диавола и т.п. Такого вида неверие почти всегда основывается на легкомыслии, на привычке легковерно повторять то, что можно постоянно слышать в мирских беседах людей неразумных. Духовник должен предложить сомневающемуся вопрос: во что он собственно верит твердо: в Евангелие? В слова Христовы? — Да! — А все эти сомнительные для него вопросы ясно и определенно выражены Самим Спасителем в словах, которые он забыл или никогда не вникал в них. Или отвергни веру в Самого Бога, Господа Иисуса Христа и Его словеса, или верь так, как Он научил нас: ведь никакая география, ни этнография, ни зоология не может тебе сказать, существует ли диавол или нет; будешь вести благочестивую жизнь — сам узнаешь разницу между искушением от диавола и от собственной злой воли, а пока верь своему Спасителю и не верь тем лжецам или глупцам, которые утверждают, будто бесноватые были просто эпилептики: неужели Господь эпилепсию вогнал в свиное стадо? И не Он ли различал искушения диавольские от искушений малодушия и страстей, например, в притче о Сеятеле? — О постах: не Его ли слова: егда же поститеся и пр... — и воздаст тебе яве (Мф. 6, 16-18), егда отъят будет от них жених, и тогда постятся (Лк. 5, 35), сей род ничимже может изыти, токмо молитвою и постом (Мк. 9, 29). — Кроме того, останови непременно внимание сомневающегося на словах Христовых в Прощальной беседе. Веруяй в Мя, дела, яже Аз творю, и той сотворит, и больша сих сотворит: яко Аз ко Отцу Моему гряду (Ин. 14, 12). — Если веришь чудесам Христовым, если не считаешь Его бесчестным обманщиком, то ты должен верить и этим Его словам, подтвержденным перед Его вознесением: Знамения же веровавшим сия последуют и пр. (Мк. 16, 17). Неразумные протестанты веруют тем чудесам, которые совершены апостолами по сказанию книги Деяний, но не веруют тем, которые изложены в их житиях. Почему? Или из приведенных обетований Христовых одно не должно было сбыться: аще и что смертно испиют, не вредит их? (Мк. 16, 18) Ведь о подобном чуде в Священном Писании нет сообщений, а есть таковое в житии апостола Иоанна, которого тщетно пытались умертвить вкушением яда: последний нисколько не повредил апостолу. Сомневающимся в истинном Причастии повтори не только слова Христовы на Тайной Вечери, но и слова Его о хлебе, сходящем с небес (Ин. 6, 50), которых они, наверно, не знают. Кроме того, приобрети и давай людям читать небольшую, но очень убедительную брошюру святителя Димитрия Ростовского “К сомневающимся об истине преложения хлеба и вина в Тело и Кровь Христову”. Точного заглавия я не помню, но она продавалась во всех монастырских книжных лавках за пятнадцать копеек. Обычные сомнения в Святом Таинстве там рассеиваются замечательно просто и ясно...