Никогда не понять им, рожденным свободными, что значили книги для нас, для которых даже выезд в солнечную Болгарию, в принципе возможный на гражданке, был практически так же достижим как и полет в космос. Теоретический шанс существовал, но практически равнялся нулю… Поэтому, для офицерского корпуса книги служили машиной времени и магическим ковром-самолетом одновременно.
Когда закрывались глаза и выпадала на казенное одеяло потяжелевшая книга, жизнь ее героев продолжалась в цветных ярких снах молодых лейтенантов, в черно-белых, усталых сновидениях майоров и полковников, в романтических дремах молодых вольнонаемных девушек — писарей, солдаток, медсестричек, в дерзких мечтах офицерских жен, томящихся в четырех стенах от вынужденного безделья.
А, может не все так уж плохо было? Может хоть какая — то часть казенных людей не спилась, не сошла с ума долгими зимними вечерами, когда за окнами свистел по безлесым и бесснежным сопкам Манжурки сметающий все на своем пути ледяной вихрь, когда размораживались и лопались радиаторы тягачей и автомобилей, трубы теплоцентралей. На долгие месяцы превращались почты, Дома Офицеров, клубы и бани в вымершие, заиндивевшие, заледеневшие до весны катки. В такие зимы все отопление в квартирах офицеров держалось на самодельных электрических обогревателях, основой каковых служили принесенные тайком из частей нагревательные элементы. Провода в домах дымились, парили, шипели но, есть Бог на свете, выдержали ибо сделаны были, как и все прочее, с завидным запасом прочности, на века. Невероятное потребление электроэнергии не сказывалось, впрочем, на офицерском бюджете. Счетчики вращались в обычном, на века заданном местными технарями-умельцами, ритме.
Другой льготой была заменяемость. Наверно из человеколюбия, дабы предотвратить массовое одичание и повсеместное озверение доблестного офицерского корпуса, через четыре года непрерывной службы в этом раю по желанию разрешался перевод в другие Округа, за границу, в группы войск, охраняющие покой наших социалистических братьев. Кому как повезет.
На нас нагрянули две радости сразу — замполит, заменяясь на должность начальника гарнизонного Дома Офицеров где то в Одесском ВО, выбил на-последок впервые за все четыре года невероятное число подписных изданий, практически без ограничений. Выбирай по катологу, плати деньги, получай квитанцию и расслабься в ожидании вожделенной пищи ума, запакованной в коричневую или серую бандерольную бумагу, перевязанную пеньковыми бечевочками и скрепленную казенными сургучными печатями…
Убыл замполит в сиреневый недосягаемый туман обетованного Одесского ВО, где тепло, где море, где виноград и загорелые, нежные девушки-студентки педагогических и музыкальных училищ собирают урожай… А мы, мы остались ждать обещанного. Подпиской были охвачены все офицеры, прапорщики, сверхсрочники и вольнонаемные служащие отряда. Разговоры через некоторое время начали сводиться исключительно к одному знаменателю — где подписка? И вот, когда все твердо уверились в том, что замполлитра надул напоследок, по почте стали приходить книги. Не часто. Не всем, но некоторым. Не всегда те на которые подписались. Но приходить!
— Ты посмотри! Не обманул! Не надурил, вот, получил первый том! — Радостно делились нежданой новостью везунчики со всеми желающими.
Но радость по почте получали не все, далеко не все.
Весь тонкий психологический рассчет пройдохи-замполита строился именно на том, что наблюдая счастливчиков, остальные бедолаги надеялись, верили в то, что настанет день и прийдет наконец и им вожделенная бандероль. Просто почта задержалась. Бумаги как всегда не хватило. Клей не подвезли, с краской напряженка. Но это — временные трудности. Глядишь, сменит тревогу ожидания, блаженство обладания заветным пахнущим типографской краской томиком. Радостные счастливцы, суть живые свидетели, не давали впасть в уныние.
Тонкий полтавский психолог удовлетворил в первую и единственную очередь наиболее влиятельную, активную, зубастую часть нашего маленького сообщества. Заткнул, грубо говоря, пасть, прекрасно понимая, что остальное серое большинство просто утрет в очередной раз свои зеленые сопли и утешится кто бутылкой, кто службой, кто медсестричкой, а кто и вообще переведется далеко-далеко, забудет в суете сборов-расставаний-переездов о голубенькой мечте с казенными сургучными печатями…