— За патроны не волнуйтесь, найдем, — Вмешался второй пилот. — У меня есть маленько.
Все знали, что капитан страстный охотник. Он сам набивал охотничьи патроны, не доверяя покупным. Сам отливал пули. Мастерил прицелы. Имел хорошие отношения с вооруженцами и артмастерами всех частей гарнизона. Его частенько приглашали пристреливать оружие. Патроны у него водились. Это все знали. Из-за них произошло даже столкновение с особистом. Капитан одолжил контрику на охоте патроны для карабина, а тот, естественно, в благодарность его же и заложил. Пришлось откупиться бутылкой коньяка да пригоршней патронов, врученными тому же гаду-контрику. Но видать отдал не все и сейчас лучился довольной улыбкой.
— Ты сколько спалил? Обойму?
— Меньше, штук пять.
— Получи, — Капитан отсчитал и протянул мне на ладони пять новеньких патронов. — Не забудь только пистолет почистить после пальбы, ковбой.
— Зачем ты эту контрабанду с собой возишь, — Недовольно поморщился командир, собираясь пройти на свое место в кокпите.
— Пороха здесь не достать, а сайгачатину все любят. Особенно шашлыки и особенно начальство, — Уточнил капитан. Он и всегда таскал с собой в вертолете охотничье ружье, снабжал нас сайгачатиной. А патроны, естественно, набивал сам, какой-то страшной гремучей смесью, заменяющей дефицитный охотничий порох.
Говорили о патронах, отодвигая неприятный разговор о Веронике. Девушка на борту военного вертолета, попавшая сюда под аккомпанемент выстрелов — это ЧП. Сама виновница происшедшего сидела на скамейке в десантном, временно пассажирском отсеке, зажав в руках альбом Рембрандта с развороченными девятимиллиметровой пулей страницами и тихонько плакала. По щекам неспешно катились, догоняя одна другую крупные слезинки.
— Ладно, такси подано. Куда летим? — Спросил командир, обращаясь к девушке. Вероника тихонько всхлипнула вместо ответа.
— Вообще-то мы идем в Целиноград за запчастями, — Уточнил маршрут капитан.
Целина есть целина и наша машина, прикрепленная к руководству опергруппы, зачастую действительно моталась по области словно воздушное такси, сообщая о маршруте задним числом. Нас знали, и диспетчеры не волновались, замечая незапланированные отклонения от маршрута. Начальство позволяло себе и поохотиться, и порыбачить, и выпить. Под эту лавочку мы тоже иногда дозволяли себе отдохнуть. Могли сесть в этом селе по дороге в Целинноград, например.
— В Целинноград? Ура! Это же мой родной город! Я туда и собиралась. Возьмите меня с собой, пожалуйста…
— Житья ей здесь не стало от чеченов, — перебил я радостное излияние Вероники, дабы она ненароком не проговорилась о действительном положении дел. — Жениться хотят. Пришлось все продать, все вещи, мотоцикл, рассчитаться со школой. Хорошо, что Вы велели мне охранять Веронику, а то они бы ее выкрали и увезли в свой аул. Там уже жених ждет. — Выдал я на одном дыхании подробности легенды, не столько для ребят, сколько для Вероники.
Вероника только всхлипывала, не прерывая моих разглагольствований о ее страшной участи.
— Отвезем ее к родителям, раз все равно по пути, — Согласился командир. — Остановит ВАИ, скажем, — Он подмигнул мне, — Невеста лейтенанта.
— Старшего лейтенанта, — Поправила его Вероника, входя в роль невесты.
— Конечно, старшего, извините девушка. Ну невеста у тебя — класс. Сразу горой встает на защиту. Не понижай, мол, в чине. Ну ты асс, старшой, украл у чеченов невесту!
— Если бы, — подумал я. — А может и так, чем черт не шутит. Вдруг согласится. Бросит свою дурь насчет отъезда. Отвезу ее к родителям в Харьков. Потом поедем домой, мебель купим, люстру. Обклеим комнату обоями…
— Ладно, полетели. — Решительно сказал командир, — А ты, — Ткнул в меня пальцем, — Оставайся в салоне. Обойдемся без тебя…пока. Успокаивай невесту. Утирай слезы. Но без глупостей в воздухе, — Покачал пальцем перед моим носом. — Для глупостей вам предоставляется земля.
Да уж, чего-чего, а глупостей на земле мы наворотили изрядно. Правда, не тех, что имел в виду командир.
Все время полета я держал напряженное тело Вероники в своих объятиях, грел ее руки, гладил волосы, пытался унять сотрясавшее ее тело нервную дрожь. Разговора не получалось, да и что за разговор в гуле двигателей и вибрации корпуса военного вертолета на полной скорости режущего свистящими винтами воздух над степью.
Мы подошли к Целиннограду под вечер, сели в сумерках, зарулили на стоянку в сгущающейся темноте. Совершая обычный посадочный ритуал, я откатил дверку и навесил трап. Затем вынес вещи и подал руку Веронике.