Выбрать главу

Черубина де Габриак

Исповедь[1]

В мирах любви — неверные кометы, — Закрыт нам путь проверенных орбит! Явь наших снов земля не истребит, — Полночных солнц к себе нас манят светы.
Ах, не крещен в глубоких водах Леты Наш горький дух, и память нас томит. В нас тлеет боль всежизненных обид — Изгнанники, скитальцы и поэты!
Тому, кто зряч, но светом дня ослеп, Тому, кто жив и брошен в темный склеп, Кому земля — священный край изгнанья,
Кто видит сны и помнит имена, — Тому в любви не радость встреч дана, А темные восторги расставанья!

МИФ И СУДЬБА

Поэтесса Елизавета Ивановна Дмитриева (Васильева) известна в русской литературе как автор блестящей литературной мистификации: публикации стихов под именем Черубины де Габриак в символистском журнале «Аполлон». Слухи, окружавшие нашумевшую мистификацию, способствовали созданию мифа о поэтессе. Недавние литературоведческие исследования о жизни и творческом пути Елизаветы Ивановны дополнили этот миф сложным сплетением фактов биографии и противоречивыми отзывами современников. Тем не менее, облик поэтессы все еще овеян легендами, а ее сочинения, за исключением отдельных подборок, не изданы. Настоящая публикация рассматривает творчество и миф Черубины де Габриак и ее создательницы Е. И. Дмитриевой в контексте истории и идеологии русского модернизма и впервые предлагает читателю наиболее полное собрание сочинений поэтессы.

Поэтесса Черубина де Габриак появилась в русской литературе в 1909 году, когда символизм уже шел на убыль. Чтобы обозначить под какой-то общей рубрикой те удивительные творческие свершения и эксперименты, которые получили теоретическое обоснование в символизме, литературоведы второй половины двадцатого века начали пользоваться специальными терминами «мифотворчество» и «жизнетворчество». Понятие «мифотворчество» появляется в словаре литературных критиков уже в 1903 году, когда в переписке с Валерием Брюсовым Вячеслав Иванов определяет высокую роль мифотворчества в символистском искусстве[2]. Под влиянием религиозной философии Владимира Соловьева и теории искусств Иванова в символизме 1900–1910 годов идея мифотворчества стала связываться не только с искусством, где создается миф, но и с самой жизнью автора. Мифотворчество и жизнетворчество стали культурной данностью целой эпохи и находили выражение во всевозможных литературных и биографических экспериментах, мистификациях, подделках и анонимах. Создание несуществующих поэтов и творчество от чужого лица, часто происходившее в сочетании со сложным маскарадом, становилось еще одним способом испытания индивидуальных творческих возможностей автора. Брюсов, Ходасевич, Багрицкий, Лев Никулин, Паоло Яшвили[3], — далеко не полный список авторов, предпринявших литературные мистификации в 1900 и 1910-е годы. Но, начиная уже со знаменитой мистификации Брюсова, издавшего собственные стихи от лица различных фиктивных поэтов в сборнике «Русские символисты» (1894–1895)[4], мистификации и литературные подделки редко проходили неразоблаченными.

История Черубины была одной из самых необычных мистификаций эпохи символизма. В 1909 году редакция нового символистского журнала «Аполлон» получила стихи от таинственного автора по имени Черубина де Габриак. Стихи описывали католическую Испанию времен инквизиции, рыцарство и войны крестоносцев, поразительную красоту поэтессы, ее аристократическое происхождение, фанатический католицизм, мистицизм, духовные страдания, откровенную чувственность и демоническую гордость. Черубина де Габриак произвела такое впечатление на редакторов, что они поверили в нее и приветствовали ее как «новую поэтессу» и «поэтессу будущего», которую ожидал русский модернизм. Анненский увидел в ней «Будущую Женщину»[5]. «Байрон в женском обличии, но даже без хромоты»[6], — написала о ней Марина Цветаева позднее, размышляя об авторском образе Черубины. Алексей Толстой вспоминал о Черубине как об «одной из самых фантастических и печальных фигур в русской литературе»[7], а один из участников «Аполлона» объявил Черубину «опасным символом умирающего символизма»[8]. Сентябрь-ноябрь 1909 года в русской литературе стали, по словам Цветаевой, эпохой Черубины.

Падение новой литературной звезды произошло так же стремительно, как и ее появление. Псевдоним удалось раскрыть и за ним оказалась женщина, не соответствовавшая экзальтированным эстетическим ожиданиям литературной публики. И тогда внезапно стихи, пользовавшиеся безусловным успехом даже у таких взыскательных литературных судей, как И. Анненский[9], вдруг потеряли ценность. А современники, и в более позднее время литературоведы, стали считать творчество Черубины второстепенным по отношению к литературному скандалу вокруг ее имени. Имя Черубины де Габриак на долгие годы было забыто, и только в последние десять лет появилось значительное количество публикаций, посвященных истории мистификации и жизненному пути ее автора, были напечатаны отдельные ее стихи или их отрывочные подборки[10].

Вне зависимости от вопроса, в какой разряд поэтического дарования можно поместить забытую поэтессу, настало время вернуть ее читателям. История Черубины де Габриак — показательный пример того, что означает мифотворчество в символистской теории искусства, как оно претворяется и к чему приводит в поэзии и в жизни самих «мифотворцев». Судьба поэтессы слита с судьбой эпохи символизма, с ее творческими и духовными чаяниями, с ее быстрым и трагическим концом.

* * *

Кто была поэтесса Елизавета Ивановна Дмитриева, откуда и почему в русской литературе появилась фантастическая маска Черубины де Габриак, и почему ее стихи пользовались таким успехом? О жизни поэтессы до мистификации мы узнаем из ее «Исповеди» и из «Автобиографии», составленной Е. Я. Архипповым из ее высказываний в письмах к нему за 1921–1927 годы. Ее воспоминания детства М. А. Волошин передает в «Истории Черубины» и в дневнике «История моей души».

Елизавета Ивановна Дмитриева родилась 31 марта 1887 г. в Петербурге в дворянской семье среднего достатка. Трагические обстоятельства детства и юности — смерть отца и сестры, тяжелые болезни, сложные взаимоотношения в семье, — были связаны с возникновением у девочки особенного мироощущения, которое характеризовалось сознанием собственной необычности, отличности от других. Мистически-религиозный внутренний мир «темного видения» стал для нее миром необычайной свободы, где обстоятельства жизни переосмысливались и теряли свою однозначность. Такое мироощущение соответствовало эпохе символистских исканий с их обращенностью к мистицизму как явлению, соприродному искусству и творчеству вообще.

В 1904 году Дмитриева поступает в Императорский Женский Педагогический институт, где она изучает историю средневековья и французскую средневековую литературу. К тому времени относятся ее первые стихи: «Схоронили сказку у прибрежья моря», «Душа, как инфанты поблекший портрет» (1906). В этих первых поэтических опытах очевидна дань времени — декадентские образы красоты умирания и приятия страдания совмещаются с очарованием «сказки» жизни. Но в них уже появляется тема испанской «инфанты», непосредственного прообраза будущей «инфанты» Черубины:

вернуться

1

В настоящий сборник вошли произведения, наиболее полно характеризующие творчество Елизаветы Ивановны Дмитриевой (Черубины де Габриак). Среди биографических материалов мы не включили известный «Рассказ о Черубине де Габриак» М. Волошина. Во первых, потому, что он неоднократно публиковался (см., например, Давыдов З., Купченко В.: Максимилиан Волошин. Рассказ о Черубине де Габриак. Памятники культуры. Новые открытия: 1988. М., 1989, с. 41–61 или Глоцер В. «Две вещи в мире для меня были самыми святыми: стихи и любовь», Новый мир № 12, с. 132–170), во вторых, Волошин продолжал мифотворчество — многое он счел нужным скрыть, что-то приукрасил, что-то придумал, и рассказ требует к себе критического отношения. Как и строки, посвященные Черубине в «Живое о живом» Цветаевой, которая знала все только со слов Волошина.

Краткие биографические сведения о лицах, упоминаемых в сборнике, даны в именном указателе в конце книги.

вернуться

2

Вячеслав Иванов. Собрание сочинений. Брюссель, 1979. Т. 3. С. 710–711.

вернуться

3

См.: Бэлза С. Внучки Козьмы Пруткова (Неделя, 1969, № 10. С. 23). См. также Лавров А. В. «Новые стихи Нелли» — литературная мистификация Валерия Брюсова (Памятники культуры: Новые открытия. 1985. М, 1987. С. 94). В 1913 г. В. Ф. Ходасевич выбрал для своих стихов литературный псевдоним «Елисавета Макшеева», под которым он опубликовал в 1908 году одно стихотворение. Э. Багрицкий в 1915 г. напечатал в одесском альманахе «Авто в облаках» свои стихи за подписью Нины Воскресенской. (См.: Багрицкий Эдуард. Стихотворения и поэмы. М.-Л. 1964. С. 235–236, 530). Лев Никулин придумал поэтессу Анжелику Сафьянову, внучатую племянницу Козьмы Пруткова, и написал от ее лица стилизованные пародийные стихи. (См.: Никулин Л., История и стихи Анжелики Сафьяновой с приложением ее родословного древа и стихов, посвященных ей. М. «Зеленый остров», 1918). Во второй половине 1910-х годов Паоло Яшвили написал стихи от имени Елены Дариани. (См.: Поэты Грузии /Сост. Николай Мицишвили. Тифлис, 1921. С. 40–41).

вернуться

4

Стихи и переводы в этом сборнике Брюсов подписал различными именами. Таким образом, создавалось впечатление, что в русской литературе появилась большая группа новых поэтов. См. В. Я. Брюсов. Сочинения; М, 1987. T. 1. С. 7.

вернуться

5

Анненский И. Ф. О современном лиризме: Оне (Аполлон. 1909, № 3. С. 28).

вернуться

6

Цветаева М. Живое о живом (Воспоминания о Максимилиане Волошине. М. 1990. С. 212). В дальнейшем все цитаты из Марины Цветаевой приводятся по этому изданию.

вернуться

7

Толстой А. Н., Гумилев (Последние новости. Париж. 1921, № 467, 23/10. С. 2; № 468,25/10.С. 2).

вернуться

8

Фон Гунтер И. Жизнь в восточном ветре (Жизнь Николая Гумилева. Воспоминания современников. Л., 1991. С. 57).

вернуться

9

Анненский приветствует Черубину де Габриак в статье «О современном лиризме. Оне», которая выходит в «Аполлоне» (1909, № 3, с. 5–29) сразу после появления стихов Черубины в предыдущем номере журнала.

вернуться

10

См. Например: Марков А. «Одна брожу по всей вселенной…» (Рассказ о том, как появилась в русской поэзии Черубина де Габриак). (Книжное обозрение. 1988, № 1. С. 10); Купченко В.) «Как любили мы город наш…» (Нева. 1988 № 1. С. 199–202); 2) История одной дуэли (Ленинградская панорама. Л. 1988, Вып. 2. С. 388–400); Стихотворения Е. И. Васильевой, посвященные Ю. К. Щуцкому, вступительная статья и публикация Грякаловой Н. Ю. (Русская литература. 1988, № 4. С. 200–205); Глоцер В. «Две вещи в мире для меня всегда были самыми святыми: стихи и любовь…» (Новый мир. 1988 № 12. С. 132–170); Давыдов З., Купченко В., 1) Черубина (Документальная повесть) (Памир. 1989, № 8. С. 124–160); 2) Максимилиан Волошин. Рассказ о Черубине де Габриак. (Памятники культуры, Новые открытия: 1988, М. 1989. С. 41–61) (Далее рассказ о Черубине де Габриак); Куприянов И. Знаки судьбы (Радуга (Киев). 1991 № 3. С. 107–109); Репина И. «Я приняла лишь древний знак, святое имя Черубины…» (Российская провинция, 1995, № 6); Черубина де Габриак. Автобиография. Избранные стихотворения. Москва, «Молодая гвардия», 1989.