Номер в отеле для них нашелся, и цена была приемлемой. Устроившись и освежившись душем, они отправились гулять в центр. Пивная «Афоня» напомнила Андрею обычную советскую стекляшку со стоячими столиками, куда любил ходить дед. У входа стоял забавный бронзовый памятник самому Афоне и штукатуру Коле.
– Умели снимать тогда кино, – заметил Сергей, – Что ни комедия, то смеешься до слез. А диалоги, наравне с народными анекдотами, стали крылатыми.
– Третьим будешь? Иди домой! – вспомнил Андрей реплику Коли.
– Ты мне рубль должен, нет, два! – поддержал его Сергей, – Заходим.
Внутри оказалось уютно и чисто, занят был лишь один столик. Пока Сергей заказывал им по кружке пива с закуской, Андрей дозвонился до Анны. У нее весь день был расписан по экскурсиям, и они договорились встретиться вечером и сходить в тот самый ресторан «Иоанн Васильевич». Вернее, идти туда Анна не хотела, но Андрей так красочно расписал колорит и атмосферу этого не сколько гастрономического, сколько туристического места, что в конце концов, она согласилась. Времени было до вечера достаточно, и мужчины решили продолжить их прошлый разговор.
– Утомился я от церквей, – издалека начал Сергей, – Что ни город, то одни храмы и монастыри. Я понимаю, это наша история, но, как психолог, я давно не верю в бога. Верить надо в себя, в свои силы. Именно ты и есть творец всего, что происходит с тобой. А ты, как думаешь? – спросил он Андрея.
– Полностью с тобой согласен, – ответил тот, после разговора с Анной он был радостен и беспечен, – Если честно, то на меня молитвы навевают уныние. Ладно раньше, не было науки и просвещения. Но сейчас, молиться богу! Увольте!
– Думаю, должна все же быть некая разумная грань между милосердием и борьбой за выживание, – продолжил развивать свои мысли Сергей, – Лично я за здоровый эгоизм.
– Что ты под этим подразумеваешь? – спросил Андрей, сделав глоток пива.
– То и имею, что есть твоя свобода и желания, а есть свобода и желания других людей. И пересечения этих свобод представляют из себя некую конфликтную зону. Возьми хоть рабочий коллектив, хоть семью. У каждого есть свой набор потребностей. И чтобы жить в компромиссе, надо уметь уважать и себя, ставя границы общения, и других, позволяя им быть собой. По-другому живи сам и дай жить другим.
– Это я уже от тебя слышал. А Оскар Уайльд говорил, что эгоизм, это не то, когда ты живешь как тебе хочется, а когда ты заставляешь людей вокруг жить по твоим правилам, – высказал свое мнение Андрей, – И тут не обойтись без крови, кругом эгоисты! В результате они богатеют, а добряки беднеют.
– В природе, в тайге, каждый зверь друг другу тоже не товарищ. Сильный ест слабого, на том и построена пищевая цепочка жизни, – согласился Сергей, – Но разница у нас в том, что животные никогда не убивают друг друга ради забавы или впрок, не превозносят себя и не строят себе памятники при жизни. Они берут из тайги столько, сколько нужно для выживания. Люди же ненасытны и честолюбивы. Никто из зверей так не уничтожает своего брата, как мы, люди.
– Здесь ты прав, – настала очередь согласиться и Андрея, – И в этом, кстати церковь полезна. Надо прививать людям человечность и терпение.
– Именно. Вера в бога, это вера в хорошее. Слабым и больным помогают семьи и близкие, но, когда их помощь недостаточна, они ищут помощи извне. Благотворительность, государство, чаще всего это просто слова. И тогда люди идут в церковь. Развал православия в России уничтожил не только веру, но и институт брака, а стало быть, и сами устои семьи, – продолжал Сергей, – А с этим, пропало терпение и верность. Женщины, получив свободу, стали желать того, что сдерживалось в них веками, славы и удовольствия. Цифры разводов и абортов достигли 90 процентов, хотя в царской России они были не более 5!
– Ну вот, мы и опять пришли к обсуждению женщин, – усмехнулся Андрей, – Иначе и не могло быть. Все пути ведут в Рим.
– Да, и к чему мы пришли? Патриархат сменился матриархатом, защитник семьи теперь не бог и глава семьи, каждый теперь сам за себя, отсюда и вседозволенность, – Сергей говорил уже с горечью, – Грех лежит не в мужчине, как мне кажется, его природа ясна. Многое зависит от женщины, от ее добродетели. Не зря женщину раньше считали греховным сосудом.
– Но это нам решать, пить ли из этого сосуда, – вставил слово Андрей, – Нечестно все свалить на женщин.
– Еще Платон, задолго до Шопенгауэра и Фрейда, в своем трактате про идеальное общество видел причину вражды мужчин в женщинах, – заметил Сергей, – Только не подумай, я не женоненавистник. Так вот, у Платона все мужчины делились на искусных ремесленников, отважных воинов, и честнейших правителей. И все то они могли поделить и разделить, и доходы, и права, и обязанности. Не могли поделить они только женщин. Особенно красивых и здоровых. Вот тебе и вечная Троянская война. Женщины стали трофеями, своего рода символом твоего могущества и звания альфа самца.