А Маркс, да, захвачен будущим! Он уже настойчиво стучится в двери общечеловеческого будущего. В те самые дни, часы, минуты, когда Женни стремится вновь обрести свою мощную опору, узнать, «когда же будет послезавтра», Маркс объявляет беспощадную войну немецким порядкам, хочет «заставить плясать эти окаменелые порядки», он фронтально разворачивает беспощадную критику всего существующего и видит главнейшую задачу в том, чтобы слить в единый поток теоретическую критику с практикой, с политикой, с действительной борьбой. Он уже приходит к своей ключевой мысли о роли передовой теории как духовного оружия в борьбе масс и о роли масс как материальной силы, способной преобразовать общество. Провозвестникам нового миропорядка он называет пролетариат и предрекает человечеству освободительные бури, «как только молния мысли основательно ударит в эту нетронутую народную почву».
С этими важнейшими выводами, проистекающими из дерзкой и основательной критики гегелевской философии права, Маркс знакомит Людвига Фейербаха, выдающегося из философских умов своего века: рассказывает, как восприимчивы к лекциям по материализму коммунисты-пролетарии из «Союза справедливых», и признается, что опубликованный им, Марксом, выразительный документ — выдержка «из письма одной немецкой дамы» взята из письма жены… Даже не ведая о том, Женни уже включалась в активную борьбу.
— Ты не представляешь, мой любимый, как я была счастлива, получив твои письма, и как твое последнее пастырское послание, о первосвященник и епископ моего сердца, успокоило твою бедную овечку. Конечно, смешно и неразумно мучить себя всевозможными заботами и попытками заглянуть в неясную перспективу. В эти трудные моменты я сама это хорошо понимаю, но дух велик, а плоть слаба… Последние твои сообщения принесли несколько действенное и ощутимое утешение, что было бы неправомерно снова впадать в уныние… Сколько мне нужно рассказать и сколько усилий понадобится с твоей стороны, чтобы поднять меня снова на высоту твоих принципов, ибо в маленькой Германии нелегко быть в курсе дел.
Вскоре «скитающаяся гражданка», как иногда подписывалась Женни в письмах к друзьям, не только начисто избавляется от комплекса «малоосведомленной» молодой фрау, но и оказывается в курсе важнейших европейских дел, в эпицентре революционных событий.
События развивались бурно. За четверть века она, как глубочайшую личную драму, пережила поражения двух крупнейших революций. «Боевое крещение» в 48-м; баррикады парижских улиц, преследования, арест мужа, нападение полицейских у порога дома и допросы, камеры… Потом трагедия Парижской коммуны. Дети, молодое племя Марксов, на волосок от смерти в боевом чаду Франции; нахлынувшая волна коммунаров-эмигрантов — невыразимая нужда, безысходная боль! Нет, она не поднималась на баррикады с дымящимся пистолетом, но революция — это и ее дитя, она пестала ее в колыбели, она заживляла ее раны после боев. У полувекового почти своего рубежа Женни говорит: «Нам, женщинам, выпадает во всех этих битвах тяжелая, хотя и менее значительная роль».
Всю жизнь с неизменной надеждой и ученическим пристрастием Женни преклоняется перед силой животворного Марксова интеллекта. Но никогда не отгораживается она ложным самоуничижением от своей причастности к работе великой мысли. Наоборот, превозмогая все домашние перегрузки, она постоянно со ступени на ступень поднимается к познанию. От наивного романтизма, сквозь строй гегелевских категорий, через чащи младогегельянства она приходит к последовательному марксизму. Женни, безусловно, относится к числу самых прилежных и самых надежных учеников Маркса, беззаветно веривших в конечную победу его дела.