Математическое чтение Маркс ухитряется даже использовать для самодиагностики. Уже в преклонном возрасте, отправившись с семьей на лечение к морю, пытаясь поскорее вернуться к работе, он то и дело проверяет себя — не болит ли голова: «Я заглянул вчера для пробы в кое-какие математические тетради, которые я захватил с собой, но должен был очень скоро оставить это преждевременное занятие, хотя это было для меня только пробой».
Кстати, семья. Умеет ли она разделить эту сильнейшую из страстей Мавра, насколько терпима к атмосфере, где безраздельно царствуют книги-рабы? Итак, «Ваше любимое занятие?»
— Чтение, — отвечает старшая дочь Женни, второй после мамы секретарь автора «Капитала».
— Чтение, — вторит ей Лаура, Марксов секретарь-библиотекарь.
— Гимнастика, — настаивает Элли, утопающая в своих детских грезах о сцене.
— Шитье, — скромно помечает «Мамхен», которой уже никак не оторваться от этого также главного теперь занятия в семье, где две дочери уже стали невестами.
Что касается Женни, урожденной фон Вестфалей, ее интеллектуальный авторитет незыблем, ее новеллистические успехи, эрудиция покоряют европейских поэтов и философов. Что же до увлечений девятилетней Элли, то, право же, ей нечего беспокоиться о библиофильстве; в нее — все это видят — влюблен сам Мавр, сама Живая Книга. И слушать его куда интереснее, чем листать страницы. Первый устный сериал, запомнившийся Элли, был о волшебных приключениях бедняка Ганса Рёкле, который своей справедливостью, трудолюбием и жизнестойкостью чем-то напоминал самого Мавра. Потом отец читал Марриэта и Купера, а дочь уже воображала себя храбрым капитаном и выспрашивала у отца советов, как ей лучше сбежать из дома и попасть на военный корабль. Вскоре романтиков моря из сердца Элли вытеснили мужественные шотландцы — отец перечитывал Вальтера Скотта, — и у девочки вызревали планы подготовки восстания в Горной Шотландии…
Без всяких оговорок можно утверждать: любимое занятие Маркса — всеобщая страсть семьи и всеобщая ее забота.
Книги на столе, книги на диване, книги на камине… Но их всегда недостает Мавру, ему постоянно требуются «свежие рабы».
— Мой дорогой Какаду!.. — слышит молодая парижанка Лаура Лафарг молящий голос отца из туманного Альбиона. — Поскольку уж мы коснулись вопроса о книгах, тебе нужно бы зайти к Гильямину… и приобрести его библиографические бюллетени (экономические) за 1866–1868 годы. Ты могла бы также направить свои стопы в «Либрери интернасьональ»… и попросить их каталоги (1865–1868 гг.). Разумеется, если ты достанешь все необходимое, тебе незачем посылать все это, а ты привезешь с собой, когда вернешься в эти скучные края.
Долгие годы Маркс пытается собрать под рукой все необходимое, создать свою библиотеку, но для этого никогда не остается ни свободного шиллинга, ни сбереженного сантима. До революции, еще в Кёльне, сложилось приличное собрание книг, но в кризисные дни пришлось оставить ее на попечение товарища. Того арестовали, и в библиотеку запустили руку кёльнцы. Лишь через двенадцать лет остатки его доплыли до Лондона.
— Кёльнцы хорошо распорядились моей библиотекой, — сердится Маркс. — Украден весь Фурье, также и Гёте, и Гердер, и Вольтер и, что для меня хуже всего, украдены «Экономисты XVIII века» (совершенно новенькое издание, стоившее около 500 франков), много томов греческих классиков, много отдельных томов из других сочинений. Если мне удастся попасть к Кёльн, то у меня будет крупный разговор по этому поводу с Бюргерсом из Национального союза. «Феноменология» и «Логика» Гегеля тоже украдены.
В Лондоне, перед созданием «Капитала», Маркс переносит свое рабочее место непосредственно к книжным Монбланам — в читальный зал Британского музея. Вернее, не переносит, а устанавливает второй рабочий стол: «С девяти часов утра до семи вечера я бываю обычно в Британском музее». Потом дома — уже ночные бдения с пером в руках.
Библиотека всегда свой дом для Маркса и Энгельса. Куда бы судьба ни забрасывала их, какими бы спешными, горячими, тяжкими ни были дни, они всегда искали кратчайший путь к книжным сокровищам. В первую же для Маркса четырехнедельную поездку по Англии, летом 1845 года, они с Энгельсом выкроили время в Манчестере, чтобы побывать и поработать в Чатамской библиотеке. Старинный средневековый замок, превращенный в библиотеку местным радетелем просвещения коммерсантом Чатамом еще во времена Кромвеля, явно полюбился друзьям. Даже четверть века спустя Энгельс рассказывает своему «дорогому Мавру», как он устраивается за квадратным бюро в излюбленном башенном выступе, где цветная мозаика стекол заливает все мягким солнечным светом; сообщает о старине Джонсе — библиотекарь еще в замке, но работать, как прежде, ему уже трудно.