Но разве не закономерно поступательное восхождение искусства к зрелости?
— Относительно искусства известно, что определенные периоды его расцвета отнюдь не находятся в соответствии с общим развитием общества, а следовательно, также и с развитием материальной основы последнего, доставляющие как бы скелет его организации. Например, греки в сравнении с современными народами, или также Шекспир…
Маркс решительно стирает эту разницу «в возрасте» избранных им поэтических пророков — нет уже пропасти веков и тысячелетий, все они «выглядят» лишь «чуть старше» самого «красного доктора». Их опыту, уму и сердцу он безраздельно доверяет, в их мудром наставлении человечеству находит сочувствие своему миропониманию, с их участием выверяет собственные нравственные критерии и принципы. Они все в порыве единомыслия: двадцатишестилетний Маркс, «столетний» Гёте, «двухсотвосьмидесятилетний» Шекспир… Стихи прокладывают путь мысли ученого и венчают ее. Послушаем — вот они рассуждают о всесилье богатства, об извращающей силе денег.
Маркс: Деньги, обладающие свойством все покупать, все предметы себе присваивать, представляют собой, следовательно, предмет в наивысшем смысле. Универсальность этого их свойства есть всемогущество их сущности; поэтому они слывут всемогущими. Деньги — это сводник между потребностью и предметом, между жизнью и жизненными средствами человека…
Гёте (устами Мефистофеля):
Шекспир (устами Тимона Афинского):
Звучат и звучат монологи. И захваченный ими доктор Маркс повторяет мысль Гёте уже на языке своей науки. И резюмирует Шекспира, выявляя в деньгах их противоречивые, извращающие суть вещей свойства. И приходит к новому выводу: это извращение противоестественно, оно не может быть вечным законом. Молодой мыслитель уже сам обращается с монологом-предсказанием:
Маркс: Предположим человека как человека и его отношение к миру, как человеческое отношение: в таком случае ты сможешь любовь обменивать на любовь, доверие только на доверие и т. д. Если ты хочешь наслаждаться искусством, то ты должен быть художественно образованным человеком. Если ты хочешь оказывать влияние на других людей, то ты должен быть человеком действительно стимулирующим и двигающим вперед других людей. Каждое из твоих отношений к человеку и к природе должно быть определенным, соответствующим объекту твоей воли, проявлением твоей действительной индивидуальной жизни.
Эта страничка «Экономическо-философских рукописей» — один лишь эпизод творческого соучастия великих поэтов в развитии Марксовой мысли. Их было множество. Трудно найти том в Собрании сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, где бы не встретились их имена. И везде они выступают как крупнейшие авторитеты человековедения, как живые свидетели истории, как боевые соратники на поле брани. Если встречи с древним трагиком Эсхилом можно еще исчислять полутора десятком раз, то имя Шекспира встречается в сочинениях не менее чем в 150 случаях и почти столько же раз имя Гёте. Весь строй, все богатство культуры Марксова языка они как бы пронизали током своего благотворного влияния, раскрасили художественным многоцветьем. Как раз стилевые особенности, литературный почерк Маркса дают нам дополнительное объяснение, почему именно эти трое были выделены им из океана поэзии, — ему импонирует в их литературном слоге философичность, драматическая напряженность, масштабная образность, человеческая страстность.