– Нет, только не это, – подумал он и с грустным видом снова принялся пытаться дотянуться. – Думай же, давай, – говорил он сам себе, будто бы пытаясь завести тот самый механизм внутри, который вечно, по какой-то случайности спасал его.
Поняв, что ничего не выходит, он взял в руки одну из рядом стоящих книг на пару полок ниже и швырнул её со злости через парализующую телесную боль прямо туда, в то самое место, наверх. Несколько упавших папок сверху подняли небольшую пыль, которую поначалу никак не могли отфильтровать его слабые легкие. Когда же она рассеялась и стала медленно расстилаться в небольшом коридоре огромных стеллажей, на них появились цифры, давшие ему новые силы и даже почти новую жизнь. «00034» и «00044» – именно это отчетливо впивалось своими черными и широкими узорами в пожелтевшие от времени папки. Вот теперь ему было всё равно на то самое поле, не дававшее покое. В один момент он просто забыл про него, тут же схватив в руки другую, рядом стоящую книгу.
Уже через минуту на полу лежала небольшая стопка папок и разлетевшихся бумаг, сумевшая поднять пыль. На ней не было видно почти ничего и дышать можно было лишь наполовину. Из-за этого серого тумана иногда на пол громыхающим звуком падали книги и документы с других полок, умудряясь доставать своими острыми углами до его плеч и сгорбленной спины. Один за другим вниз приземлялось большое количество разных чисел, но только не то самое. Поначалу, это не особо заботило его, так как он понимал, что если это там, то в какой-то момент всё же доберется до неё точно, но вскоре обстоятельства поменялись. Увиденное казалось ему иллюзией, но уже через несколько тяжело наблюдательных секунд он понял, что всё происходит на самом деле. Теперь та смерть Ильи была точно не зря. Наверное, по большей части благодаря его мучениям он точно сумел понять, что сдвигается не его уставший взгляд? Это были шкафы. Те самые огромные и пыльные, деревянные колонны, в добавок несущие на себе миллионы листов бумаги, сейчас понемногу начинали идти на встречу друг другу, всё больше наводя на него самые дурные мысли. Как-то сдерживать их не имело смысла, да и просто не получалось. Они, кажется, жили той же молчаливой и ужасной жизнью, что и сам дом. Из оставшихся сил он высовывал, что побольше и швырял куда-то туда.
Дальше моментом, который тоже смог помочь ему, было именно то чутье, что вечно вело в нужное место. Когда от бессилия он просто мертво стоял пару секунд, чтобы передохнуть, к какой-то случайности его ощущения подсказали ему, что все те книги больше не летят в ту сторону, где чувствовалось оно. Это было совсем не там. Он направил свой взгляд на один ряд выше, ощущая, как от увиденной высоты уже начинает кружиться голова и как немного поскрипывая всё больше сходятся эти громадины. Да, это было оно. Именно там больше всего что-то тянуло его. Очень знакомое чувство зазывало именно оттуда. Протянув руку назад, он схватил первую попавшуюся книгу, которая была значительно меньше всех остальных, что выбирал он раньше и со всей силы, даже переборщив от неожиданной легкости, швырнул её прямо туда. С первого раза он попал в ту самую полку. Его взгляд с грустью и отчаянием смотрел на то, как несколько пар пыльных книг, подобно спичечному домику, складывались ближе к краю, зависая прямо над той самой границей. Это было одно из самых жалких и тяжелых зрелищ, прекратившееся в тот момент, когда одна большая папка упала лицевой сторон на пол, подняв такую пыль, которую не могли создать даже десять подобных. Его трясущиеся руки резко подняли её, перевернули, протерли и оживленные глаза увидели то самое. Это была она. Папка с номером «00042» находилась в его руках, кажется, заставляя сближаться шкафы ещё больше. Когда локти уже ощущали холодное и странно жгучее дерево, что-то внутри инстинктивно дернуло его назад. Он пролетел за свою спину пару метров и застрял между ними, пока что не обращая тот самый хруст, раздававшийся из его плеч. Так пришлось промучиться почти минуту, под конец уже ревя от боли и понимания этой самой безысходности и мучительного конца, который вот-вот ожидал его.
Его опущенная и почти смирившаяся голова, которая лишь немного нашептывала про себя молитвы, вдруг резко и до боли дернулась назад, заставив прохрустеть, кажется, все шейные позвонки. После того, как он пришел в себя от этого толчка, тело ощущало под собой холодный и бетонный пол, пыль с которого понемногу впивалась внутрь легких. Рома повернул свою голову и увидел, как Петя сидел на корточках, интересным видом разглядывая уже открытый им тот самый документ. От него временами раздавался сильный смех, который с каждой новой перевернутой страницей приобретал свою необычную и отличавшуюся от других реакцию.