- И твоя правда?..
- В том, что я пришел. Я долго сопротивлялся самому себе. Но все же я здесь.
- А я ждала. Я знала, что ты придешь. Несмотря ни на что.
- Но ты преступная женщина, Чикита.
- Бартоломе, ты злодей, каких мало. Ты чудовище.
- Какое это имеет значение?
- Никакого, если мы снова вместе.
Их вновь, как семь лет назад, тянуло друг к другу. Но Бартоломе не забыл, какое препятствие стоит между ними.
- Выбирай! Либо я, либо этот старый винный бурдюк!
Чтобы побольше распалить капитана, Чикита не спешила с окончательным ответом.
- У брата Франсиско водятся денежки, - сказала она. - Он распоряжается доходами большого и богатого монастыря. А ты, Бартоломе? Ты нищий.
- Иногда ты жалишь, как змея! Ты злая ведьма, Чикита.
- Ведьма, говоришь? - усмехнулась она. - Тогда донеси на меня инквизитору. Ты ведь этим промышляешь, правда?
- А ты обираешь доверчивых дураков.
- И небезуспешно, - ничуть не смутилась Чикита. - Я стала богатой. Вспомни, разве такой ты впервые встретил меня? - ее голос стал жестким, надменным. - Я всего достигла сама! Я никому ничем не обязана! Я добилась успеха не благодаря чьей-то помощи, а вопреки всему! Я преступная женщина, говоришь ты? Но если бы я не преступила все заповеди, божеские и человеческие, кем бы я была ба сейчас? Кухаркой? Прачкой, к двадцати пяти годам постаревшей от работы? Или дешевой проституткой, подыхающей от голода и болезней? О нет! Этот жребий не для меня! Я, ничтожество, девчонка с городской окраины, дочь разорившегося трактирщика, стала могущественной и богатой! А ты, Бартоломе? Чего ты достиг?
По мере того как голос графини де Урбина становился все увереннее и жестче, Бартоломе все больше мрачнел.
- Ты права, - наконец горько вздохнул он. - Я не должен был упрекать тебя. Тебе улыбнулось счастье, мне - нет. Фортуна не может осыпать своими милостями всех в равной мере.
- Счастье?! - рассмеялась она. - Ты думаешь, счастье - дело случая? Глупец! Счастлив тот, кто позволяет себе быть счастливым. Ты - не сможешь. Ты слишком много размышляешь, такие люди не умеют наслаждаться жизнью. За что бы ты ни взялся, ты нигде не добьешься успеха. Даже если бы ты уехал за море, ты и там ничего бы не нашел.
- Почему же?
- Потому что нельзя убежать только от одного человека - от самого себя.
Она говорила горячо, убежденно, и он невольно поверил ей. Да, он, Бартоломе де Сильва, которого все вокруг считают смелым, сильным, гордым, опасным, на самом деле лишь отчаявшийся неудачник. Неужели Чикита смотрит на него сверху вниз? Бартоломе посмотрел ей в глаза, но нет, не презрение прочитал он в них, а призыв и мольбу. Ее взгляд словно говорил: «Останься!» И тогда Бартоломе понял: все ее упреки не значат ровным счетом ничего. Она лишь хочет, чтобы в нем заговорила гордость. Ее насмешливость - только маска. Она хочет, чтобы из-за нее сражались. Она хочет, чтобы ее любовь была завоевана. О, она хорошо помнит, как когда-то он бросился с кинжалом на соперника! Трудно сказать, что она испытывала тогда в большей степени: страх или радость. Тигрица! Он должен победить, и тогда свирепый дикий зверь станет нежным и ласковым, как домашняя кошка.
- Да, - сказал Бартоломе, - никому еще не удалось убежать от самого себя, но от меня ты не убежишь тоже.
- А как же брат Франсиско? - лукаво улыбнулась Чикита.
- Впредь он не осмелится даже показаться тебе на глаза.
- Ах, - беззлобно рассмеялась она, - ты лишаешь меня такого толстого... кошелька!
- Что ж, я стою больше.
- Может быть.
- Жди меня.
- Но куда же ты?..
- Исповедоваться, - по губам Бартоломе скользнула обычная насмешливая улыбка.
- Вот как! С каких это пор дон Бартоломе де Сильва стал набожным и богобоязненным?
- После разговора со столь великой грешницей необходимо очистить душу.
- Фи, ты идешь к своему дяде, этому старому сухарю?
- Нет, мою исповедь примет брат Франсиско.
- А!
- Сама посуди, кто лучше него сможет понять и простить мои грехи?
- Но ты ведь не причинишь вреда старому толстому дураку?
- Графине де Урбина не чужда жалость?
- Чикита умеет быть благодарной, - улыбнулась она. - Брат Франсиско был забавен.
- Либо он, либо я! - повторил свое условие Бартоломе.
- Ты! - страстно прошептала Чикита. - Ты!
* * *
Настоятель монастыря св. Бенедикта брат Франсиско только что плотно поужинал, хорошо выпил и потому пришел в прекрасное расположение духа. Впрочем, хорошее настроение редко покидало этого достойного служителя божия. Он страдал, только когда был голоден, а поскольку страдать брат Франсиско не любил, то постоянно заботился о том, чтобы его обширный желудок был набит как можно полнее и не чем-нибудь, а самыми изысканными яствами. Пренебрегая суровым монастырским уставом, брат Франсиско постоянно ел. Столь приятное времяпрепровождение избавляло его еще от одной напасти - от скуки. Брат Франсиско постоянно был занят: он то размышлял о предстоящем обеде, то давал указания повару, то ел. Так пролетали дни. Брат Франсиско сознавал, что совершает грех чревоугодия, но был слишком набожным человеком, чтобы позволить дьяволу окончательно загубить свою душу. Сам не имея сил противостоять искушению, брат Франсиско вполне мог удержать других от соблазна, ведь, в конце концов, это входило в его пастырские обязанности. Настоятель ел - братия постилась. Брат Франсиско имел все основания полагать, что столь ревностная забота о чужих душах зачтется ему на небесах, когда придет и его черед предстать перед создателем. Господь Бог снисходительно отнесется к своему ревностному слуге и простит ему все прегрешения.