По правде говоря, Гриша уже не знал, что делать. С интервалом в пару-тройку недель он с чемоданами в руках дважды буквально втыкался в участкового.
— Откуда дровишки? — хихикал участковый.
— Сарай разобрали, — покрываясь холодным потом, острил крадун в ответ.
— А если серьезно? — суровел взглядом служивый.
— Да сестра переезжает. Помогаю, — отбрехивался Гриша.
К босяцкому счастью оба раза простофиле участковому не хватило чутья сыщика, чтобы просто попросить Гришу открыть чемоданы. Запах тюрьмы вокруг рецидивиста буквально витал в воздухе.
В рисковой работе без фарта — никак. Вот и Грише случайно повезло. Произошло это так.
В первые месяцы после освобождения он много общался с журналисткой газеты «АиФ» Наташей Бояркиной. Два года назад своими публикациями она фактически спасла от расправы осужденных колонии № 8 города Оренбурга, устроивших производственную забастовку. Слала Грише в лагерь посылки и бандероли. Конечно, освободившись, арестант всегда с готовностью реагировал на ее просьбы. Как-то раз Наташа попросила присмотреть за грузчиками во время доставки мебели в ее квартиру. Хату эту она сдавала, а жильцом оказался мастер спорта международного класса по боксу по имени Женя. Пока ждали машину с грузалями[11] — растрещались[12]. И он пригласил общительного, спортивного каторжанина тренироваться в зал возле метро «Библиотека им. Ленина».
В это время в России только-только зарождался кикбоксинг. Детских секций, как таковых, не было. Организаторы и руководители этого спорта пошли оригинальным путем. Они не стали дожидаться, когда в спортивных школах взрастят классических кикбоксеров, а решили скрестить бокс с карате. Боксеров учили махать ногами, а каратистам ставили руки. Там на глазах каторжанина разрушился миф о загадочном и несравненном боевом искусстве карате. В подавляющем большинстве спаррингов боксеры били каратистов, как врагов народа. Зачастую, в первом раунде каратуны бодро махали ногами и держали противников на дистанции, но потом выдыхались. Боксеры входили в ближний бой и вырубали каратистов. Тогда и там же, постояв в спаррингах с более-менее серьезными противниками, Гриша убедился: то, что годилось для уральских лагерей строгого режима, не прокатит в Москве. В ИТУ № 8[13] под Оренбургом он буквально изнурял себя спортом, дабы не грешить как древний Онан. Гриша проводил две тренировки в день, отжимался от пола пятьдесят пять раз, подтягивался на турнике любым хватом двадцать два раза, самозабвенно долбил положительно настроенных осужденных, спарринговался со всеми нормальными арестантами, кто имел хоть какое-то отношение к единоборствам[14]. Дозанимался до того, что от переутомления воспалилась щитовидка. Когда по освобождению арестант получал военный билет, тетка-врачиха стыдила хилых призывников: «Позорище! Посмотрите на человека — только с лагеря, а хоть сейчас в десант!». Однако Гриша быстро осознал, что его гордость собственной физической подготовкой была явно неуместной. Это среди уральских травокуров[15] он казался Ильей Муромцем, а для профессионалов в зале возле «Библиотеки» крадун в лучшем случае справлялся с ролью «мешка» для любого приличного рукопашника или разрядника по боксу. Гриша понял, что в дальнейшем, если он хочет чего-нибудь достичь, его оружием должны стать дерзость, хитрость, дипломатия, но никак не кулаки.
Кстати, именно там Гриша получил погоняло[16] «Уральский». До этого момента у него не было постоянной кликухи.
Произошло это так. В младших классах дразнили Шастик-Ушастик, в старших — Хохлом. На строгом режиме откликался на обращение «Гриша Москвич». В зале «на Библиотеке» в одно время с ним тренировался таганский бандит Гриша Варшавский. Мобильных и пейджеров в то время еще не было. Поэтому многие спортсмены оставляли для близких телефонный номер зала. И вот то и дело из своего офиса выходит администратор: «Гришу к телефону!». Его спрашивают: «Какого? Варшавского?».
— Нет, другого.
А каторжанин регулярно летал на Урал. То лагерь загреть[17], то «кишки» паленые[18] скинуть. И как-то раз на очередной вопрос: «Какого Гришу?» Администратор ответил: «Ну, который на Урал все время летает, уральского…». Так и прилипло. Арестант не возражал. Как говорится: хоть горшком обзовите, только в печку не ставьте. В раздевалке основными темами для разговоров были события в криминальном мире столицы. Гриша больше помалкивал и грел уши[19], для понимания, что вообще происходит. Что такое этот, неведомый ему рэкет, и с чем его едят?