Эти мысли пришли мне несколько позже, когда я сам постоял немного на краю пропасти. Но в тот момент я также как и все нормальные люди старался держаться подальше от данной категории лиц. Не заходил в умывальную, если там находились они, старательно обходил их, боясь прикоснуться. И я чувствовал, что это им вовсе не льстило, а, наоборот, оскорбляло. Если бы я их задел, наступил нечаянно кому-то на ногу, это было бы для них намного приятнее, чем моя подчёркнутая аккуратность в обращении с ними. Это только усиливало их отчуждение от остального мира. И заставляло их, в свою очередь, ещё больше замыкаться в своём кругу и презирать весь отвергнувший их мир.
Вернувшись как-то в палату, я обнаружил в ней нового пациента. Это был пожилой худощавый мужчина лет 65, чем-то похожий на актёра Панкратова-Чёрного. Он смиренно лежал на койке, и я бодро приветствовал его, представившись: – Глеб.
– Алексей, – протянул с готовностью он мне руку.
Я спросил его, с каким диагнозом он здесь очутился.
– Не знаю, – ответил Алексей. – Врачи ничего не говорят. Просто мне не хватает воздуха.
– Так может это коронавирус, – опешил я.
– Нет, я закодирован…, привит то есть.
– Ну, чтобы там ни было, здесь всё вылечат, – постарался обнадёжить я новенького.
В этот четвёртый день моего пребывания в больнице мне ещё не разрешали принимать еду, можно было только пить воду. Но мне почему-то не хотелось есть, тем более, я убеждён в том, что иногда посты и голодание весьма полезны. Поэтому и не чувствовал себя в чём-то ущемлённым. Алексею еды также пока не полагалось. Видимо, до выяснения диагноза. Но Алексей похоже, не был настроен на долгое пребывание в больнице. Вечером он спросил у меня:
– Глеб, отсюда можно уйти?
Этот вопрос вызвал у меня изумление:
– Зачем? Алексей! Ведь вас ещё не вылечили! И даже ещё не начинали лечить! Вы лучше успокойтесь, поспите. Врачи знают, что делают!
Алексей, казалось, успокоился. Смиренно опустил голову на подушку, закрыл глаза. Я тоже улёгся и начал настраивать себя на сон. Но уже несколько дней, точнее, ночей подряд я долго не мог заснуть, видимо, проявлялись побочные эффекты антибиотиков. И, спустя немного времени, я увидел, как Алексей поднялся с кровати и босиком пошёл из палаты. Чем-то мне это напомнило сцену из “Вия” Гоголя, когда из гроба поднялась ведьма и стала босиком разгуливать по церкви. Я понял, что Алексей не в себе, и решил сразу обратиться к дежурному врачу. Через некоторое время Алексея привели обратно в палату.
– Да-а, – бормотал он, – здесь охрана!
Больше той ночью он не пытался сбежать.
Ночь у меня была тяжёлая, давление поднялось, сердце билось, лицо, особенно под глазами, немного опухло. Утром я пожаловался врачу, и метрогил мне отменили. Но, как оказалось, было уже поздно. Побочные эффекты ещё не достигли своей кульминации. И прошедшая ночь была самой спокойной из последующих ещё двух, точно, как в рассказе “Вий” Гоголя. В этот день мне впервые за пять дней позволили есть, настроение было приподнятое, несмотря на тяжёлую ночь. Алексею прямо у нас в палате весь день переливали кровь. Оказалось, у него был низкий гемоглобин – всего 50. От кого-то я услышал, что это – онкология.
Когда я только поступил в больницу, перед операцией врач мне сказал, что дней через семь меня уже выпишут. До этого срока оставалось всего 2 дня, поэтому я решил, что нужно уже готовиться. И при встрече с Дмитрием Семёновичем – моим лечащим врачом – уверенно спросил его, когда меня выписывают? На что получил жёсткий и краткий ответ:
– Не ранее следующей недели.
– То есть в понедельник? – всё ещё с надеждой спросил я.
– Не ранее следующей недели, – ещё более жёстко ответил Дмитрий Семёнович. – А что вы хотите? У вас гангренозный аппендицит, – добавил он и скрылся в кабинете.
Я знал, что “гангренозный” означает то, что нервные клетки погибли. Именно поэтому я не чувствовал сильной боли в самом начале приступа, и это чуть не привело к гораздо большей проблеме из-за откладывания обращения в скорую. Но ведь после операции и мне, и жене хирурги сказали, что у меня всё чисто! Выходит, не всё! Настроение было подавлено, однако, я быстро взял себя в руки. Ну, бывает. Хорошо хоть, что тянуть не стал. Хотя, мог бы обратиться в скорую ещё раньше на один день. Но ушёл с головой в работу. И только на следующий день, в субботу, нашёл время всерьёз задуматься о проблеме, видимо просто потому, что это был выходной (на моё счастье).