Дальше двух шагов им отойти не удалось. Толпа создавала живую стену. Мака продолжала сжимать руку Олега и, не мигая, смотрела ему в глаза:
— Твой дружок — скромный мальчик. Краснеть не разучился. А тебя ничем не проймешь…
Голенев нагнулся к ушку девушки:
— Может, тебе и раньше приходилось останавливать танки сиськами?
— Мне приходилось снимать мужиков. Какая разница, во что одет кобель? В джинсу или в броню?
— Интересный подход к боевой технике.
— Рада тебя заинтересовать.
— Сейчас не время. Что ты хотела мне сказать?
— Вернешься домой, приходи в нашу церковь. Помнишь, где мы с тобой уже один раз виделись.
— К чему это?
— Во-первых, ты обещал. Во-вторых, помолимся о душе Кащеева, в-третьих, мне нужна помощь…
— Я тебе уже помог, освободил от дружка…
— А я?
— Что ты?
— Как мне жить дальше? Я не хочу больше ублажать уголовников…
— Собери свои вещички и на все четыре стороны. Страна у нас большая.
— Все бросить? Зачем? Я хочу, как ты, помогать людям. Тот же детский дом на деньги фирмы Кащеева можно кормить, поить, да еще и ремонтировать. Я хочу приносить пользу.
Голенев никак не ожидал от Маки подобных мыслей. Она его застала врасплох:
— Я подумаю.
— Не слишком долго. Я одна могу наделать глупостей. Кстати, я с машиной. Могу подбросить.
— Черный «мерседес» Кащеева?
— Да.
— Спасибо. Однажды я на нем уже прокатился… Лучше поездом.
— Как знаешь. Поезд приходит в половине третьего. В три жду…
— Не поздновато ли для свидания?
Ответить ей не дали. Люди тянулись пожать Маке руку, высказать ей свое восхищение, дотронуться до ее плеча. Олег вернулся к Тихону и больше в столице Маку не видел.
Всю ночь в Москве гуляли, пели и пили. Толпа хлынула на Лубянку, тогда еще площадь Дзержинского, с яростным желанием покончить с ненавистным КГБ. Но обошлось. Покончили лишь с памятником железному Феликсу. Его стащили при помощи крана с постамента и под ликующие крики увезли прочь.
Москва осталась позади. За окном вагона тянулись пригороды, вывернувшие к полотну железки свою неприглядную изнанку. Ряды бетонных коробочек-гаражей заканчивались неизменной свалкой. Кучи ржавого железа, остовы легковушек, изношенная резина, бутылки, банки и всевозможные отбросы вызывали отвращение. Но наших пассажиров пейзаж сейчас не интересовал. Два бывших воспитанника детского дома возвращались в родной город победителями. Одному из них предстояло отстоять на выборах титул мэра, другому — помочь другу построить рай в отдельно взятом провинциальном городке России. Оба верили, что их планам теперь уже никто не помешает. Два студента, что ехали с ними в купе, спали мертвым сном на верхних полках. Они тоже участвовали в защите Белого дома, теперь отсыпались всласть, и разбудить их мог лишь ушат холодной воды.
Тихон размечтался вслух:
— Демократия сумела себя защитить, и жизнь очень быстро наладится. Цементный завод закончим, выборы проведем.
— Смотри не сглазь. — Усмехнулся Голенев.
— Знаешь, Олежка, я так счастлив! — Постников полез в карман, достал пачку сигарет и потянул друга в тамбур: — Хоть покурю, пока жены нет рядом. Видишь, какой я трус?
— Ты танков, Тиша, не испугался. Не всякий солдат перед танком устоит, а ты у нас человек гражданский. Ты не трус. Ты герой.
Постников, хоть и находилась его жена за триста с лишним километров, закурил так же воровато, как если бы она сидела с ними в вагоне. Затянувшись, еще раз огляделся и, виновато улыбнувшись, добавил:
— Нет, Олежка, я трус…
— Значит, ты очень смелый трус. — Усмехнулся Голенев, и взъерошил другу волосы на макушке.
Некоторое время рядом с железной дорогой тянулось шоссе. По нему на бешеной скорости промчал черный «мерседес». Олег узнал лимузин убитого им бандита:
— Вон твоя героиня полетела. Часа на два раньше нас дома будет.
— Ты сказал, что она подруга Кащеева?
— Так и есть.
— Странно. А мне она понравилась. Смелая, так сказать, девушка, и за дело наше постояла. Кстати, что-то давно самого Кащеева не видно…
— Соскучился?
— Да ладно, хватит о них, об уголовниках… — Тихону не хотелось думать о грустном. Образ идущей на танк Маки не вязался с воровским миром: — Я не герой. Вот девушка… Как ее зовут?
— Мака ее зовут.
— Занятное имя… Она настоящая героиня. Надо подумать, как отметить ее поступок.
— Подумай… Но, и ты, Тихон, держался молодцом.
— Это потому, что ты был рядом. — Постников затушил сигарету, они вернулись в купе. Оба тут же улеглись на свои полки.