– Ты живой?
Не узнал. Последнее, что я подумал, прежде чем потерять сознание… наверное, я вновь доведу отца до сердечного приступа.
Очнулся я в больнице, отупевший после анестезии. Отец был рядом. Серьезный, поседевший. И глаза у него так же блестели от слез, как у Лешки тем рассветом на кладбище.
– Живешь, сынок… – сказал он. – Прости, прости дурака.
Я выжил чудом и полгода провалялся по больницам. И моя семья была со мной. Вся».
Я оторвался от компьютера. Игорь, потягиваясь, появился в салоне и, устроив на коленях вазочку с орешками, принялся смотреть телевизор. Когда он появился неделю назад на пороге моей квартиры, я глазам своим не поверил. Мой первый любовник. Человек, обвинивший меня в изнасиловании. Наглый ангелочек, который считал, что одного слова «прости» хватит и его-таки пустят пожить на месяц-другой.
Хватило. Потому что я понимал и простил. Потому что мне почему-то хотелось знать, что у него все хорошо. И потому, что у нас была общая тайна и общая беда.
Я не знал, почему он пришел ко мне. Не знал, от чего он бежал. Я ни о чем не спрашивал… может, боялся?
– Паш, иди сюда, классный фильм! – позвал Игорь.
И я пошел. И мы сидели втроем на диване – я, Игорь и довольно тяфкающая Аврора – и смотрели какую-то глупую бессмысленную комедию. Саша в тот вечер не позвонил. А мне было хорошо и спокойно, впервые за долгое время.
Глава 4
Воскресенье мы провели с Игорем вместе, как любящая парочка. Мы удобно устроились на диване, этот миленький засранец использовал мои колени как подушку и требовал кормить его виноградом, а Аврора посматривала на нас с подозрительным прищуром, сидя на моем пуфике.
Прелесть да и только.
Мы как два дурака смотрели романтические комедии, смеялись над глупыми шутками. Вместе пили чай на кухне, наслаждаясь свежим рассыпчатым печеньем, вместе пошли на долгую прогулку в залитый золотым светом парк, где Игорь скинул ботинки и босиком танцевал на свежесброшенных кленами листьях. Он был так прекрасен – гибкий, тонкий, нереально красивый в золоте осени. Он останавливал на себе взгляды и больше не отпускал, он ловил восторженные аплодисменты и полные муки просьбы – еще, еще… Талантище же. Соблазнительное талантище.
Я был почти счастлив. Я вдруг понял, что у меня и не было никогда этих самых нормальных отношений. И свиданий с любимым не было, и заглядываний в глаза друг другу над бокалами с ярко-красным вином, и даже таких вот тихих, спокойных вечеров, когда дорогой человек сидит на диване, скрестив ноги, смеется над какой-то странной, непонятной комедией, а ты можешь любоваться его тонким профилем, выбившимися из хвоста прядями, его совсем не женственным, острым взглядом, и знаешь, что он никуда не спешит, что он останется со мной, что утром проснется в твоей квартире. Пусть даже не в твоей постели.
Голый секс вот у меня был. Приходящие и сразу же уходящие партнеры, запах мокрых после душа волос, чистота и стерильность чувств. А вне кровати – у каждого свои дороги, у некоторых – жены, дети, «любимые» девушки, и другая, «правильная» жизнь. И лишь иногда на них находит, когда до одури хочется не женских, а мужских объятий и сносит крышу от желания. И тогда раздается в ночи звонок, и очередной, готовый на безумие партнер стонет подо мной, плавится в моих объятиях, чтобы вновь уйти в ночь, кинув на прощание: «Дома ждут». У них всегда – дом. У меня – холодная, одинокая квартира, погруженная в тяжелую тишину и выбранное мной одиночество.
А зачем мне теперь женщины? Притворяться перед родными больше не надо, а неродные меня как-то и не интересуют. Жить же с женщиной, которую я никогда не полюблю, это невыносимо. Нет, я ничего не имею против женщин, но все же невыносимо.
До недавнего времени меня все устраивало, и лишь в последние дни я начал ловить себя на мысли, что возвращаюсь не куда-то, а к кому-то. Не в пустую берлогу, а к ждущему меня Игорю, к его глуповатой, уже переставшей на меня ворчать Авроре. И звоню ему, и спрашиваю, что купить по дороге, и слышу в ответ тихий смех и шуточный приказ тащить домой задницу, а не шататься в одиночестве по кабакам. «Напиться ты можешь и со мной». Боже, кто же знал, что это так здорово – иметь возможность напиться дома, да не в одиночестве.
Вечер пришел незаметно. Игорь опять заснул на диване, Аврора свернулась калачиком у его бока. Я тихонько вздохнул, выключил телевизор, приподнял его аккуратно за плечи и подсунул под него подушку. Игорь простонал во сне, выдавил имя: «Миша». Вот как, Миша… усмехнувшись, я укутал его одеялом, взял ноутбук и ушел в спальню.