– Нахрен иди! – я попытался вырваться, но получилось слабо.
А Паша все так же продолжал, все так же ровно. И откуда у него такая выдержка?
– Хочешь, я прочитаю, что для тебя написал… только для тебя, не для тех девчонок, за которыми ты бегаешь.
– Это ты за ними бегаешь.
– Я не хотел, чтобы ты достался другому.
Что?
– Убери руки! – прошипел я, когда он ласково провел ладонью по моей шее.
Он развернул меня лицом к себе, притянул за талию, по-хозяйски просунув свое бедро между моими. Страшно. Но почему-то совсем не противно.
И тут он начал медленно, с расстановкой читать:
«Ты меня обойдешь едва ли: не спасает ни смех, ни страх».
Его голос, мягкий, обволакивающий, успокаивал, колени отказались меня держать. Если бы не он, я бы точно упал.
«Когда боги нас создавали, что-то спуталось в небесах».
Голос все тише. И прижимает к себе он меня все сильнее. И губы его возле моих, и каждое слово жжет горячим дыханием.
«Оттого ли мне не согреться? Потому ли ты сам не свой,»
Теперь я понимаю, почему девчонки млеют. Я и сам-то…
«Что унес в себе мое сердце? Я остался с твоей душой».
…его поцеловал? Я!? А пофиг кто. Ни с одной девчонкой меня так не обжигало страстью.
Сиренью пахнет. И голова кружится. И остатки благоразумия растворяются на его губах.