========== лицо за стеклом ==========
У него воздуха - на один глоток; боль, в голову бьющая маленькими нокаутами, и желание разорвать грудь из-за невыносимого жжения.
Так горит пустота.
Сгорает за считанные секунды.
И мысли об О, о Кларк, которые остались в бункере, навылет прямиком, а остаточные, обрывочные, обгоревшие путаются, хаотично извиваясь, как языки пламени, и - в один ком, который не распутать.
В глазах темнеет, и нечем - катастрофически реально, как умирающий по второму кругу мир, - дышать.
Он каким-то чудом ощущает, что падает, не достучавшись до отключившегося Монти, и всё исчезает.
(её глаза тоже)
(их скомканное прощание в дверях недовольно гудящего бункера)
(его рвущееся: «Кларк, мир снова умирает, но мои чувства…», но сорванное - в бездну, выжидающе разинувшую пасть)
А в следующий миг - в лёгкие сильным ударом врывается воздух, пока перед глазами плывёт силуэт тяжело дышащей Лексы.
Она без сил лежит рядом, едва понимая, где оказалась и что вообще-то спасла ему жизнь.
«Берегите друг друга, пожалуйста», - последнее сиплое наставление (просьба?) Кларк ещё на Земле.
Лекса смеётся, как и все остальные.
Со смехом напряжение и призрак едва не случившейся смерти отступают в тень.
Он смеётся тоже, свыкаясь с ней под боком.
========== ни друг, ни враг ==========
а просто так
Лекса ещё на Земле уяснила две вещи: незнакомый космос пугает, как в детстве, своей необъятностью, а Беллами Блейк тем, что его легко обнять.
Просто застыть у него перед носом, несмело прижавшись в знак поддержки, когда собственные миры сгорают дотла вместе с неисправной связью.
У них внизу семья.
У обоих.
Но связаться не получится как минимум пять лет. Лекса сама не знает, что на неё находит, просто здесь, на Кольце, с тихо гудящими и вечно мерцающими лампами, всё в новинку, и застывающий в её объятьях Беллами тому живое доказательство.
Он даже не дышит, кажется. Просто смотрит на неё, не отрываясь, будто Лекса - призрак.
С этим парнем никогда не было просто.
Лексе тоже тяжело, но дышать необходимо даже если рядом нет ни Кларк, ни Костии.
У него едва выходит быть живым.
Октавия остаётся в бункере, злая на всех и теряющаяся под гнетом обязанностей Хеды, Октавия не даёт ему прощения даже, когда мир издаёт последний вздох.
У Беллами - одни трещины, внутри и снаружи.
Лекса умеет быть терпеливой.
Она даже умеет вздрагивать, когда его холодные пальцы мягко касаются её на сгибе локтей.
(не смотри в глаза)
(ни за что)
(пусть это останется между нами)
- Не придавай этому особого значения, - между строк оставляет она, отступая от иллюминатора, за которым догорает обугленный дом.
- Я знаю, почему ты это делаешь.
(из-за Кларк)
========== на дне металла ==========
Пьяный Беллами способен снести чёртову посудину, на которой они застряли, с оси невесомости. Видимо, так считает сам парень, раз из рубки доносятся хриплые ругательства и громкие, исступленные стуки.
Вообще-то пора спать. Лекса не знает, как ориентироваться без света солнца, без наступающей прохладной темноты Земли, потому что здесь до солнца почти рукой подать, не то чтобы сильно, иначе бы они давно сгорели, но если сравнивать относительно расстояния до планеты, то они пугающе близко к звезде. А тьмы здесь попросту нет, по крайней мере, внутри. За стеклом, в которое часами может вглядываться Беллами, она есть. Чёрная бездна. И много-много светящихся в ней дыр.
Рейвен отправляет всех спать, потому что ценятся силы каждого, саму Рейес спать отправляет Блейк, потому что себя девушка не бережёт. Она работает на износ каждый день. Лекса же уснуть не может.
Это не её дом. И никогда им не станет.
Кларк ей не снится, Кларк живёт в каждом углу, за каждым поворотом и шлюзовой камерой. Кларк здесь, даже находясь в бункере.
У Лексы заканчивается терпение, когда шум усиливается, а за ним следует глухой стук. Она влетает в помещение и видит, что на полу лежит радио, с торчащими проводами, а Беллами стоит в полусогнутом положении, уперевшись руками на стол, и тяжело дышит. Лица не видно, отросшие волосы закрывают его.
Но ей и не нужно. Вряд ли там появилось что-то новенькое, что-то, кроме вины, боли и тоски. Щемящей. Заполняющей до краёв. Скручивающей. Идентичной её собственной.
- Если ты не исправишь ситуацию, завтра тебя обезглавит капитан.
- Капитан? - он вскидывается, щурясь, будто вспоминая, кто же она, Лекса, чёрт возьми, такая. - А, Рейвен… Чёрт. Я не смогу исправить ситуацию. Ни одну из. Потому что не гений, как она, потому что не воин, как О, потому что не лидер, как К-… Кл-…
- Ты лидер своего народа, - вмешивается она прежде, чем он сумеет договорить дребезжащим голосом. - Сердце.
- Прекрати, - шипит он сквозь крепко сцепленные зубы, сжимая пальцы добела на панели управления. Где тут кнопка самоуничтожения? Хотя к чёрту. Она ему и не нужна вовсе. - Ты, что, слышала наш разговор в лаборатории?
Как же он прозорлив для нетрезвого.
Лекса ведёт плечами.
- Я не думаю, что ты рассчитывал на то, что ваш разговор сохранит конфиденциальность в тех условиях, что тогда царили. Спешка, суматоха…
- …бесстыдница Командующая, - кидает он едко, хмыкая, - ах, да прости, больше же не Хеда.
- И ты прости, больше-же-не-адекватный, - она позволяет злости пустить корни внутри, позволяет ей начать собой манипулировать, потому что всякому терпению рано или поздно приходит конец. - Ты угробил ничтожную вероятность связаться с ними. Поздравляю.
- Мы бы не смогли. Три недели уже не можем. Сегодня Рейвен сказала, что это все дешёвый трюк. Она поставила крест.
- Вы не сказали никому?
- Никому. Им нужна надежда.
Мне она тоже была нужна.
Лекса, чувствуя разрастающуюся в груди пустоту, подходит ближе и наливает себе мутной жидкости почти полный стакан. Блейк смотрит на неё, как завороженный, впервые не косноязыча.
Она осушает стакан залпом. Горло начинает нестерпимо гореть, что в уголках глаз собирается предательская влага, а Беллами всё смотрит и смотрит.
- С первым погружением, - выдаёт он бесцветно, стекая на пол амебной тушей.