Преклоняюсь перед Вашим мужеством, Иван Тимофеевич. Выдержать такие оскорбления, как „жертва сталинизма“, „хитрость истца“, мог только высокоинтеллигентный человек… Кто бы мог предположить при Сталине, что мы будем свидетелями судов советских для защиты имени Сталина, что будут выливаться ушаты грязи на нашу советскую историю. Оказалось, что наши производственные рекорды тех лет — это не рекорды. Стаханов жил до 1977 г., и при его жизни никто не поднимал этих вопросов, потому что был живой оппонент… Где найдется страна, которая позволила бы отдельным личностям топтать и чернить свою историю и руководителей страны?.. Но все равно будет еще один суд над ними. И выиграете его Вы, уважаемый Иван Тимофеевич».
Соболева А. Г. Фронтовичка. Награждена медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги». Москва.
Я, участница Великой Отечественной войны, ветеран труда, персональный пенсионер, восхищена Вашим поистине героическим поступком. Да и не только я, но и мои близкие, родные и друзья-однополчане. Я писала во многие редакции газет о своем возмущении характеристиками, которые они Вам дали. Например: «В суд пришел с орденскими колодками в синем костюме, с синим галстуком» и т. д. Стыд-то какой за наших бездарных газетчиков! Наверное, Вам надо было идти в суд в грязной телогрейке. А орденские колодки — вы что, украли? Они полностью раскрылись, кем являются на самом деле! Мне давно хотелось иметь с вами переписку. Но ни одна редакция, куда бы я ни звонила, не давала Вашего адреса.
В 1941 году, когда мне было 17 лет, я принимала участие в строительстве оборонительных рубежей под Москвой, оказывала раненым первую помощь и помогала отправлять их в тыл, отдавала им свою кровь. В школе занималась военной подготовкой. А в 1942-м году, когда мне исполнилось 18 лет, вместе со своими сверстницами добровольно пошла на фронт. Первое боевое крещение получила на Дону. Освобождали Воронежскую и Харьковскую области, Крым, Белоруссию, Польшу. Воевала в Восточной Пруссии, войну закончила в Германии. Служила в пехоте, а затем в минометном дивизионе — связисткой. Принимала координаты с наблюдательного пункта, передавала их на батарею. Сидела в ровике, бегала исправлять порванную немецкими минами и снарядами связь. Помню Красный Лиман. Зашла в хату отогреться. Влезла на печку и уснула мертвым сном, сожгла себе спину. Ведь нам так редко удавалось быть под крышей, а тут оказалась печка… Помню налет немецкой авиации, огромное количество самолетов. Горела земля, а я прислонилась к веточке — вокруг негде было укрыться.
…Хотелось бы, чтобы мы везде появлялись со своими наградами. Может быть, наши газетчики разобрались бы, кого награждают орденом Славы и медалью «За отвагу». Но им не понять нас. Хотя бы несколько дней они побывали в тех условиях, в которых мы находились. Мне часто пишут однополчане, с которыми прошли свыше 3500 км боевого пути. «Аннушка, — пишут они, — трудно представить, как это можно было выдержать — три года не спать в хате». Если бы только так, а то ведь и крыши-то над головой не было. Спали на земле в мокрой шинели, в сапогах с примерзшими к ногам портянками… Спали на ходу, спотыкаясь на кочках…
Ваше письмо читала своим однополчанам из 19-й Отдельной минометной Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова Сивашской бригады РГК. Они восхищены Вами. В суде Вы произвели неотразимое впечатление своей стойкостью. А Ваши противники вели себя недостойно. Невольно задаешься вопросом: кто их воспитывал? По чьей педагогике они учились? Явно не по сталинской.
Приведу выдержку из «Учительской газеты» за 14 июля 1988 года — очень хорошо сказано о сталинской педагогике: «Если заключенные после строительства Беломорканала получали ордена, то это результат сталинской педагогики. Когда молодые люди, по состоянию здоровья не пригодные для службы в армии, добивались ее, — это сталинская педагогика. Если бывший беспризорник Матросов закрывает своим телом амбразуру, а Маресьев, потерявший обе ноги, пляшет „Барыню“ и снова взмывает в небо, бьет фашистов, — знайте, это тоже сталинская педагогика. Если эвакуированный на Урал завод через 3–4 месяца дает фронту продукцию, а за станком на ящике стоит голодный мальчишка в рваных отцовских валенках, знайте — он воспитывался на сталинской педагогике.