Девушки, правда, не шли. Ни дождем, ни даже тонкой струйкой. Ни капли девушек с неба за долгие дни, да что я вру, недели, да что я опять вру, месяцы.
Меня от меня спас, как всегда, мой немногословный отец.
Как-то раз он подвел меня к клетке с домашним хомяком и молча указал мне куда-то в тыльную часть животного. Я присмотрелся.
Там, на заднице грызуна, по бокам с двух сторон обильно кустилась шерстка. А посередине, между кустами, ничего не было, точнее была, собственно, она – задница.
На следующий день я побрился налысо машинкой в парикмахерской.
Перспектива проходить всю оставшуюся жизнь с жопой хомяка на голове меня не прельщала.
20. Парад планет: минус одиннадцатая жена
Карина влюбилась в меня без памяти.
Конечно, мужское подсознание – тот еще наглец и подобную фразу выдает в отношении каждой женщины, встреченной мужчиной на жизненном пути.
Но в моем случае разразилась настоящая катастрофа. Карина действительно влюбилась.
Сначала это было как тихий рокот в облаках, лишь предвестием грозы. Мы с Кариной вращались в общей компании, и разные знакомые приносили мне эти новости контрабандой и выдавали из-под полы: Карина влюблена.
Потом громыхнули первые раскаты, когда однажды ее подружка схватила меня за грудки в курилке: Карина влюблена.
Наконец, больше не надеясь на почтовых голубей, на одной довольно бесстыдной вечеринке, где почему-то перелюбились очень многие и даже совсем посторонние люди, Карина сама призналась. На фоне массовки из «Калигулы» наш тургеневский разговор выглядел странно.
В тот период своей жизни я находился в удивительной форме. Я весил под сто килограммов. Я как раз начал лысеть и не принял этого, бросив матушке-природе вызов в виде косматых наростов по периметру головы вокруг стремительно расползавшейся плеши. Я много пил, поэтому ходил краснорожим, как герой Конан Дойла из «Этюда в багровых тонах», но на этом сходство заканчивалось. Я бросил спорт, отчего бицепсы в компании с кубиками пресса ушли к группе «Чай вдвоем». Я носил сомнительные очки в профессорской оправе. Я одевался в строгие костюмы и одалживал папины галстуки, а папа не покупал новых галстуков с начала восьмидесятых.
Это одна часть пазла. А вот и вторая.
Карина была дико, первобытно красива. Начиная с имени. В ней оказалось намешано больше двух кровей, а это всегда коктейль Молотова. Взглядом она нарезала мужиков ломтями. Карина была черногривая, темноокая, смолянисто-тягучая, невыносимая. Словно тени отпустили ее на часок к нам, смертным.
Нельзя сказать, что Карина мне совсем не нравилась. Я отдавал ей должное, скажем так, эстетически. Но мое сердце, погребенное под слоем жира, молчало. Возможно, в те годы в него вообще плохо поступала кровь, а бицепса, чтобы подкачать давление, уже не было. Любого другого на моем месте уже давно раздавило бы в лепешку, а я не только психически здравствовал, но еще и придумывал наименее обидные отмазки. Отмазки от богини!
Ничем, кроме вывиха здравого смысла и отмороженностью судьбы, происходящее было объяснить нельзя. Первая красавица Москвы влюбилась в последнего уродца столицы, а жирный, лысый, очкастый, краснорожий субъект в папином галстуке воротил нос от неотразимой посланницы теней. Ни ее любовь, ни мое равнодушие не умещались ни в одном медицинском справочнике.
В тот день, в день ее признания, я воспользовался отмазкой Татьяны про то, что я другому отдана и буду век ему верна. В смысле, это цитата, в попытке не навредить самолюбию Карины я не стал заходить настолько уж далеко. Тем более никто бы и не поверил: таких страшных геев не бывает. Короче, я признался Карине, что несвободен, она спросила, есть ли надежда, и я, как доктор Мясников, благородно ответил ей, что надежда есть.
Это была ложь. Не про надежду (кто я такой, чтобы отказывать в надежде), а про другую женщину. В то время я был одинок, чем, как я теперь уверен, оказал неоценимую услугу всем девушкам Москвы и ближайшего Подмосковья.
Так я проходил персонажем из фильма Бертрана Блие «Слишком красивая для тебя» почти полгода. Компания собиралась часто, мы с Кариной виделись почти каждую неделю. Она продолжала стрелять в меня своими взглядами типа «земля-земля», а когда случайно промахивалась, за моей спиной замертво падали одно-два мужских тела. Правда, через какое-то время Карина стала появляться на людях в сопровождении высокого адского брюнета, срисованного с той же подарочной открытки, что и она сама. В определенный момент даже я при виде его вопиющей красоты заколебался, но «таких страшных геев не бывает», мы помним.