- Нэнси станет отличной художницей лет через десять-двадцать, не раньше, – критично заметила Симона. – Извините меня, но я, пожалуй, пойду к гостям, а вы уж тут сами разберётесь. Кстати, потом объясните, почему вы прогуляли школу! Не думайте, что я не заметила!
Про себя я тихо проворчала, что не обязана отчитываться перед чужим человеком, но забота главы клана Кроссманов заставила меня усомниться в выводах. Симона и её дети проявили ко мне гостеприимство, так что грубить им не хотелось.
- Пошли дальше! – предложила Нэнси командным тоном. – Ближе к концу экспозиции есть и мои картины, но их только три. Симона всё добивается от меня совершенства! Иногда это раздражает... Ой, только вы не говорите ей этого, а то она снова разворчится и перестанет давать мне уроки...
- Тогда не распускай язык, – сказал Питер и хищно прищурился.
Мне не понравилось его лицо при этих словах. Оно перекосилось и сделалось страшным. Таким... вампирским, что ли. Да что, чёрт возьми, происходило между этими двумя? Они как будто с цепи сорвались с этими их уничтожающими взглядами и стиснутыми зубами. Я решила вмешаться, пока не полетели чьи-то головы, и разрядить обстановку.
- Нэнси, а можно тебе спросить? Ты давно знаешь Симону?
- Ну, довольно давно, – улыбнулась девушка и взяла бокал с шампанским у проходившего мимо нас официанта. – Мы познакомились на одной из выставок местного художника, когда я ещё училась в художественной школе. Миссис Кроссман обратила на меня внимание и предложила заниматься у неё живописью. Теперь меня считают её преемницей, хотя на самом деле я тут скорее в качестве бесплатной рабочей силы.
Нэнси снова засмеялась и будто невзначай толкнула Питера плечом. Он мрачно покосился на девушку, однако промолчал, предпочитая поморщиться и поджать губы.
- Наверное, непривычно общаться с таким необычным человеком как Симона?
- Что ты имеешь в виду? – насторожилась Нэнси, и я поняла, что она действительно хорошо знала о вампирах или была одной из них.
- Эстер в курсе, кто мы такие, – вмешался Питер и потянул меня следом за собой в обгон удивлённой девушки. Та не растерялась и схватила меня за руку. Её ладонь была очень мягкой, но мне тут же стало понятно, что при случае она могла и кисть вывернуть, и кости переломать без малейшего усилия. Это ещё раз подтвердило мою теорию относительно сущности помощницы Симоны.
В один из моментов Нэнси встала рядом с Кроссманом, и тут я отчётливо заметила, как они похожи. Да, Питер был шатеном, а девушка – блондинкой, и глаза у них отличались, в остальном же – словно брат с сестрой! Подозрения в принадлежности Нэнси к вампирам подкреплялись ещё и тем, с каким бесстрашием ученица Симоны разговаривала с Кроссманами. Она их не боялась. Ни капельки. Наоборот, словно задиралась и хотела вызвать их на поединок. Сейчас, по крайней мере, она нацелилась вывести из себя Питера, в чём я могла убедиться. Да уж, хорошо мы приехали. Вовремя.
Тем временем мы добрались до конца выставки, и я увидела картины Нэнси. Признаться честно, после работ Симоны они не производили должного впечатления, но были неплохими. Натюрморт с подсолнухами радовал глаз яркими красками, портрет девушки понравился своей естественностью, а пейзаж очень походил на местность, через которую я проезжала по дороге к Кроссманам.
- Как вам? – спросила Нэнси, и я почувствовала в её голосе волнение.
- Неплохо, – скупо прокомментировал Питер. Кто-кто, а он-то точно знал цену любой картине! За неполные три сотни лет можно было многое повидать и многому научиться.
- Впечатляет. Особенно подсолнухи, – сказала я честно, в отличие недовольного всем миром Кроссмана, который стоял и смотрел по сторонам с выражением вселенской скуки на лице. – Они напоминают о солнце, которого здесь почти не бывает.
- Спасибо, Эстер. Мне они тоже нравятся, поэтому здорово, что наши вкусы сошлись. Знаешь, я приехала сюда из Лондона, но там бывает ясно гораздо чаще, чем в Стоунбридже, а тут раз в неделю может случайно выглянуть солнышко, да и то почти сразу прячется!
Нэнси печально вздохнула. Я сама скучала по теплу, вспоминая яркий Спрингфилд. Похоже, я нашла здесь ещё одну «родственную душу», пусть даже среди вампиров. Если Нэнси адекватно говорила о солнце и тосковала без него, это могло означать только одно: едва ли ей исполнилось больше полутора веков. Учитывая её яркий наряд и стрелки над глазами, я бы поставила на семидесятые года прошлого века.
- Что же ты забыла в нашем городе, если не любишь дождь? – резко спросил Питер, и я убедилась в его ненависти к молодой вампирше.
- Я не говорила, что не люблю дождь! – протестующе замахала руками Нэнси, на глазах теряя спесь и преисполняясь негодования. – Мне здесь нравится. Просто хотелось бы иногда надевать купальник и смущать местных парней.
Я рассмеялась, представив себе Нэнси разгуливавшей по городским улицам в одном купальнике. Нет, она была обязана быть вампиром, иначе я чего-то не понимала в этой жизни.
- Нам уже пора возвращаться, время позднее. Счастливо доработать, – сказал Питер, который заметил мою увлечённость новой целью для допроса, и потянул меня за локоть в сторону выхода. – Пойдём, Эстер, мы опаздываем.
- Ещё увидимся! – успела я попрощаться с Нэнси и подчинилась Кроссману. Всё равно ведь заставит, а ругаться посреди шумной выставки и портить мероприятие я не хотела. Что-то мне подсказывало, что в этом случае меня ничего бы не спасло от гнева Симоны.
====== День рождения ликана. Или как не быть съеденной в дружеской компании? ======
- Иди наверх и переоденься, а я подожду здесь, – произнёс Питер чуть ли не приказным тоном.
Мы были у меня дома, сидели на диване в гостиной. Я ворчала на Кроссмана из-за того, что он отказался говорить о Нэнси, однако вскоре решила об этом не думать и положиться на волю случая. Если надо, я всё разузнаю самостоятельно, а если не надо, то количество ненужной информации от этого только уменьшится.
Ещё мы долго говорили о звонке Жаклин, точнее, о последствиях наших с ней переговоров. Питер не обратил на него внимания в прошлый раз, зато теперь дотошно выяснял, не опасно ли нам продолжать общаться. И что я могла на это ответить? Что, по идее, должна была всех прикончить, а не дружить? Что я сильно рисковала, нарушая Кодекс Гильдии, игнорируя прямой приказ начальства? Скорее всего, он и сам уже всё понял, просто не подавал вида. Что же, это и к лучшему. Надеюсь, он не захочет специально привлечь внимание охотников, когда они приедут сюда. А вот в этом я была абсолютно уверена – Жаклин наверняка не поверила ни единому слову на счёт ситуации в городе, и сейчас продумывала, кого бы отправить на разведку. В её распоряжении было достаточно хороших наблюдателей, которые в лепёшку расшибутся, но добудут для неё компромат. Нет, я знала, что Жаклин не хотела мне навредить, но голос разума и долга в её голове всегда перекрикивал слабые наущения сердца. Если она найдёт доказательства того, что я покрывала ликанов и вампиров, моя песенка будет спета очень быстро. Мне даже не дадут подать голос: сразу вынесут приговор и приведут его в исполнение.
В спокойной обстановке своей комнаты я подошла к шкафу и открыла дверь, мучимая единственно возможным женским выбором: что надеть? Не стоило сильно наряжаться, но и запускать себя тоже не стоило. Взгляд упал на строгую юбку-карандаш чёрного цвета и белую блузку с тёмно-красным орнаментом. Конечно, можно было надеть что-то более праздничное и менее формальное, однако я попросту не привыкла появляться на публике без какой бы то ни было униформы. К тому же, эта юбка подчёркивала округлости бёдер, а глубокий вырез блузки открывал грудь, не выглядя при этом вульгарно. Пара штрихов в виде туши для ресниц и блеска для губ заставили меня снова ощутить себя в своей тарелке, так что я с чистой совестью вышла из ванной и направилась вниз, где меня терпеливо ждал Питер.
И каково же было моё удивление, когда, спустившись по лестнице, я обнаружила Кроссмана прямо перед собой в идеально сидящей на нём белой рубашке с закатанными рукавами, чёрных зауженных джинсах и… кроссовках, придававших вампиру небрежный вид. Его спутанные тёмные волосы местами завивались колечками, а чёлка была зачёсана на правый бок, из-за чего Питер смотрелся гораздо моложе своего преклонного возраста. Вампирского, само собой. Чисто по-человечески, в тот момент я бы дала ему не больше семнадцати, с грустью констатируя тот факт, что на его фоне я выглядела на все 30 с хвостиком, словно только что выбралась со скучной работы в офисе и решила сходить с сыном к его друзьям.