Примерно в одна тысяча девятьсот сорок втором году, мы с Ринатой прогуливались по ночным улицам величественной некогда латвийской столицы – городу Рига. Бомбежка там кончилась всего несколько часов назад и улицы были еще пусты, так как люди боялись покинуть свои убежища и выйти под темное ночное небо. Город был превращен в руины, но немцы все равно продолжали его бомбить, считая, что латыши – это те же евреи и их просто необходимо уничтожить. Как заразу. Хотя, живых людей в городе уже почти и так не осталось. Кого то - убила война, и не только на линии фронта, кто - то умер от продолжительного недоедания и холода, так как была зима, а кого – то убивали такие как мы, пользуясь тем, что псы и подпевалы сумасшедшего немца не щадили ни кого. Ни женщин, ни стариков, ни детей любых возрастов. Анатас смотрел на это с ухмылкой. Его забавляло происходящее, тогда как мне становилось только хуже. Я уже не мог смотреть на лица людей, что должны были стать нашими очередными жертвами. Не мог выпить больше ни глотка человеческой крови. И только Рината понимала и пыталась поддержать меня тогда. Мы гуляли по ночным городам, просто ходили и разговаривали о нашей…прошлой… жизни, о Анатасе и, конечно, о том, что нам стоит снова начать жить среди людей, а не используя их, как средство жизни.
- Дим, я думаю, нам стоит попробовать начать пить кровь животных.
Как – то сказала она, когда мы с ней гуляли по ночному городу. Но это была уже не Рига. Я посмотрел на нее с недоумением и не доверием, ведь Рината ни когда не осмеливалась так нагло и открыто противоречить Анатасу. Она всегда была послушна с ним. И вот сейчас она сама предлагала мне пойти против него, что вызвало у меня справедливый вопрос.
- А ты не боишься, что «дедушка» будет нами не доволен?
- Дим, это касается только нас с тобой, какую кровь пить. Мы не дети и не принадлежим Анатасу…
Неожиданно уверенно произнесла она, смотря на меня. Я был удивлен ее словами.
- А мне показалось, что ты считала иначе.
Только и смог сказать я ей в ответ
- Так и было.
Она опустила голову
- Ты помог мне осознать, что уже хватит слепо верить Анатасу. И следовать его приказам.
Неожиданно произнесла Рината уверенно и даже как то сухо. Я был немало удивлен ее словам и поэтому поостерегся пока, что либо говорить ей в ответ. Да я и не знал, что ей сказать. У меня давно сложилось крайне противоречивое мнение об этой девушке. Вообще, Ринату было крайне сложно понять. Но все же, я был рад, что она, наконец, созрела, чтобы разорвать свою связь с Анатасом. Тогда как я сам давно считал, что меня с "дедушкой" ни чего не связывает. Как он часто замечал, наблюдая за мной во время наших редких встреч в разбитых войной городах, "Мальчик мой, ты воистину дитя своего времени и не мне учить тебя...", только окончание у этой фразы зачастую менялось. В пылу своего настроения, которое не всегда бывало радушным и по родственному теплым, Анатас мог закончить ее каждый раз по разному. Вплоть до того, что мне самому следует преподать ему урок.... Однако, древний вампир ни когда так и не уточнил, какой именно урок я должен ему преподать и в чем. Чаще же всего, старик требовал от меня не "сбивать с праведного пути Ринату"... И вот сейчас я наконец, услышал от нее самой прямой протест его воле! Конечно, эта девушка и сама не была "нежным олицетворением ангельской доброты" прожив почти полтора столетия рядом с нашим "дедушкой". Но уже то, что она готова была выступить из тени Анатаса не могло не радовать. Хотя, Рината была натурой не менее противоречивой чем сам Сатана. В этой хрупкой миниатюрной девице скрывался настоящий дьяволенок, распознать которого можно было разве что по блеску в удивительно мудрых глазах. Она едва уловимо улыбнулась, коснулась рукой невидимой складочки на манжете моего пальто... Остановилась, чуть забегая вперед меня и развернувшись в мою сторону. В ее глазах промелькнула искра заставляя насторожиться
- Рина..., - тихо произнес я, когда ее узкие ладошки с тоненькими пальчиками коснулись моего шарфа. В том, что она что - то задумала, у меня уже сомнений не было.
- Дим..., - она заглянула мне в глаза и с легкой нервозностью в действиях, все же завязала шарф в аккуратную петлю на моей шее, тем не менее продолжая говорить, иногда едва ли не сбиваясь на шепот