— Госпожа ювелирша, должно быть, ошиблась, — перевел он тяжелый взгляд на старушку.
Та, заикаясь и дрожа, закивала и протянула кольцо. Я схватила его и тут же надела на шею ленту. Он перехватил кольцо и покрутил.
— Дорогая вещица, как она у вас оказалась?
— Это моей матушки. Мы хотим купить лошадь, наш Русак…
— Совсем старый? — предположил он, возвращая украшение.
Я кивнула.
— Понимаю. И сколько вам предложила госпожа ювелирша?
— Один золотой.
Он выгнул бровь. Потом повернулся медленно к старушонке.
— Я хххотела сказать ддвадцать зззолоттых… — пискнула, заикаясь, ювелирша.
— Сколько?! — нахмурился он.
— Сссссто ддддваддддцать ппппять! — взвизгнула ювелирша, прячась за прилавок. Мужчина повернулся ко мне.
— Достаточно?
— Да, — осторожно ответила я. Было не по себе от страха ювелирши и такого властного поведения господина, хотелось оказаться поскорее возле Макса.
Старуха отсчитала дрожащими руками деньги, забрала кольцо, и мы вышли вместе с мессиром Сантьяго из лавки.
— Благодарю вас, сударь, — я хотела метнуться от него прочь, но он крепко удержал меня за локоть.
— Я провожу вас, с такими деньгами ходить по городу небезопасно.
Я поняла, что сопротивляться бесполезно. Он как-то подавлял волю, а может, я просто ослабла после испуга в лавке.
По дороге на базар он узнал мое имя, расспросил про семью, рассказал, что он здесь начальник городской стражи и градоначальник, поэтому в городе его все побаиваются.
Я и в самом деле замечала, как отводят взгляд узнающие его прохожие и торопятся проскользнуть мимо незамеченными. Он был со мной очень вежлив, а когда мы подошли к Максу, распрощался и ушел.
Я вздохнула с облегчением, встала вместо брата за прилавок, а он пошел выбирать коня. Мы менялись несколько раз: я нашла ленты, красивую рубашку для мамы, прялки, наш товар неплохо разбирали, но к концу дня осталась почти половина.
— Мессир Сантьяго сказал, что завтра будет народу не меньше, может, останемся? — Макс жалобно посмотрел на меня. Все-таки я старшая, решать мне.
— Не знаю, мама волноваться будет, — усомнилась я.
— Наш скорняк здесь меха продает, он уедет сегодня. Можем с ним передать весточку маме. Половина товара осталась, не возвращаться же… Решайся, сестрица! Ты же никогда не выбиралась сюда, а завтра можно и бой быков посмотреть успеть.
— Ну, хорошо! — улыбнулась я. Максу отказать невозможно, он такой умилительный, когда просит о чем-то.
И мы начали убирать товар на ночь.
Пришлось прерваться. Стражники спустили мне сюда в ведерке похлебку. Горячую, но практически пустую: только лук плавает, да и то почти все расплескалось из плошки. Но и за это спасибо.
Сколько раз я вспоминала тот день и пыталась понять, возможно ли было избежать того, что случилось? Или это был злой рок, с самого начала?
Так или иначе, а свободной с того дня я не была. Только переходила из одной западни в другую. Да, сначала это были клетки побольше и питание получше. Но для меня смысл не менялся.
Моей первой клеткой стал мессир Сантьяго. Было бы наивно думать, что он защитил меня дважды из доброты. Но я была наивна. Я была не подготовлена к коварству и жестокости, обману и подлости. В моей душе была только благодарность по отношению к нему. Поэтому, когда мы с братом решили остаться на второй день ярмарки и отправились в таверну, я уже и думать о нем забыла, мечтая о том, чтобы поскорее поесть и лечь спать.
Но произошло нечто совершенно неправдоподобное: Макс, который на спор с ребятами дома выпивал несколько кружек пива и не хмелел, выпил квасу и ввязался в драку с одним из военных за соседним столом. Невероятным было и то, что он вопил, будто слышал, как они неуважительно отзываются обо мне, я такого не слышала, пыталась остановить его, но он только рассвирепел, его повязали, чтобы усмирить.
Я попросила у военного прощения за брата, но он вдруг рассердился, хотя до этого совершенно хладнокровно, посмеиваясь, пытался усмирить пьяного деревенского парня.
Совершенно неожиданно для меня и для начинающего приходить в себя Макса, мы оказались заключенными за разжигание драк и попытку навредить военному лицу. Кажется, нам обоим грозило наказание в виде ударов кнута. Глупо, но я тогда подумала, что избежать удара у меня получилось лишь на время.
Вспомнив о мессире Сантьяго, я подумала, что, возможно, нам помогут стражники. Подозвав одного из них, я попросила его связаться с начальником городской стражи. Тот странно побледнел, посоветовал молиться, чтобы начальник не пришел дознаваться нас. Он казался искренним, будто и сотня кнутов была легче, чем приход мессира Сантьяго.