В то время многие говорили о том, что диктатура использовала футбол в своих целях. Будучи игроком, я не чувствовал никакого давления со стороны правительства, хотя некоторые члены нашего технического комитета и были военными, например командир запаса Клаудио Коутиньо. Во время подготовки он сказал нам, что победа Бразилии очень важна, поскольку она помогла бы успокоить народ.
По мере того, как до нас стала доходить важность этого свершения, мы сами начали размышлять о чудесном турнире. Газеты наперебой писали о том, как правильно то, что наш свободный стиль игры превзошел защищающийся подход итальянцев. И это соревнование было очень инновационным – на Чемпионате мира 1970 года впервые разрешили замены до трех игроков. Но лично для меня эта прекрасная идея несколько запоздала – как бы она мне пригодилась в Чили в 1962 году или в Англии в 1966-м, когда я вынужден был остаться на поле просто для того, чтобы сохранять численность команды. На этом чемпионате также ввели желтые и красные карточки. Их придумал судья Кен Астон, контролировавший позорную и жестокую «Битву при Сантьяго» между Чили и Италией в 1962 году и позже ставший председателем судейской комиссии ФИФА. Благодаря этому нововведению больше не возникали нелепые ситуации вроде тех, что можно было наблюдать в 1962 году на матче Чемпионата мира между Аргентиной и Англией. Тогда судья, говоривший по-немецки, удалил с поля аргентинца Раттина, и очень много времени было потрачено впустую из-за того, что никто не мог понять друг друга.
«Победителем» Чемпионата мира 1970 года стал сам футбол: об этом СМИ говорили единодушно. И я был невероятно счастлив, что именно наша сборная олицетворяла дух командной игры. Задача состояла в том, чтобы сохранить его и распространить и на другие страны, что было непросто при том условии, что от нас стали все чаще требовать победы любой ценой.
Но в Рио, куда мы прилетели из Бразилии на дальнейшие празднования, у меня было больше забот. В частности, я хотел связаться с Роземери, которая уже была на седьмом месяце беременности. Поздно ночью я, наконец, дозвонился до Сантоса, и как же здорово было услышать ее голос! Она сказала, что я нужен ей рядом, и на следующий день я рванул домой. Тогда оказалось, что в Сан-Паулу планировался парад в нашу честь, но я уже был в пути. Позже меня критиковали за то, что я покинул команду, что было несколько несправедливо: если бы мы заранее решили, что все будем участвовать в программе, разумеется, я бы остался с товарищами.
Наш сын, Эдсон Шолби ду Насименту – Эдиньо – родился 27 августа 1970 года. Когда я впервые взял его на руки, то сказал, что он может стать тем, кем захочет, и ему вовсе необязательно играть в футбол. Для меня это не имело никакого значения. Мы с его мамой Роуз просто желали лучшего для нашего мальчика. В конце концов, все родители хотят дать своим детям то, чего они сами были лишены, все то, за что им приходилось бороться. И я был не исключением и думал только о том, что Эдиньо продолжит учебу, равно как и Келли и все наши любимые дети.
Поскольку моя семья увеличилась, я решил, что мне следует позаботиться о будущем: было пора заполнить пробелы своего образования. Я, наконец, вернулся к учебе. Я хотел получить диплом, и, согласно традиции, мне, как студенту первого курса, сделали короткую стрижку – вот почему в Мексике у всех короткие волосы, прически, известные как «стрижка Пеле».
В юном возрасте я не очень хорошо учился – я уже рассказывал, каким я был непоседой. Будучи ребенком, я хотел только играть. Многие проходят через этот этап, веря в то, что жизнь – это сказка, и нам никогда не придется взрослеть. Восхищаюсь людьми, которые могут посвятить себя учебе еще в детстве. В 1970 году, когда я уже повзрослел, желание учиться все еще меня не покидало. В этом возрасте многие осознают, как много они еще не сделали. Я уже был взрослым и понимал, что мне очень пригодится в жизни академическое образование; и более того, я начал испытывать недостаток понимания себя как личности. Кто я такой? Кем я был? Просто футболистом? Нет, это должно быть нечто большее. Я много раз посещал школы, университеты, больницы и разные компании, где говорил о футболе. Я чувствовал, что должен сделать свои выступления лучше, полнее. Но я понимал, что мне не хватает именно образования. У меня не было базы, ну или почти не было. Я встречался с более образованными людьми и решил наверстать все упущенное. Моим детям это послужило бы хорошим примером, да и мне, конечно же, пошло на пользу.