Отправился на другую «хату» — к Валере Жиду, а у него Витя, мой прежний подельник. Обрадовался донельзя, что меня встретил. Втроем выпили, Витек мне сказал, что хочет «завязывать». — «Ну, и правильно», — ответил я.
Выпили еще по стакану, и тут ему пришла мысль тряхнуть стариной:
— Пошли, на марке «прокатимся».
Во время посадки в трамвай я культурно «купил» кошелек, передал Виктору, и он ушел. Но тут потерпевшая «шикатнулась» и прямо ко мне: «Отдай кошелек». — «Ты что, не в себе. Обыщи, если сомневаешься».
Все бы, я думаю, обошлось. Но вижу — Витя идет назад, к остановке. А потерпевшая его тоже приметила. И — цап за руку: «Давай мои деньги, стервец». (Бойкая оказалась бабенка.) Витек бросил кошелек — и бежать.
Ругал я его потом, на чем свет стоит. Окажись там «контора», объясняю, не миновать нам тюрьмы. Разучился, говорит, «работать». — «Скажи уж, что хватил лишнего, и в голове все попуталось».
Все же «купили» мы с ним тогда рублей семьдесят. А на другой день он поехал прописываться. Лишь после я узнал от других, что, пока меня не было в Краснодаре, Витек связался с наркоманами и стал покуривать анашу. Поэтому, видать, и повел он себя так странно с той женщиной на остановке. Как о них говорят, крыша съехала.
Между прочим, повязали его не за карманку, а… за два грамма анаши, которую нашли в кармане. И дали три года.
Всякое бывает… В том числе и очень странные вещи. Теперь, у кого бы я не заночевал, на второй или третий день хозяин «хаты» (свой человек) предупреждает: была «контора», спрашивали тебя.
То, что в мою честь устроены «большие гонки», я давно знаю. Но чтобы идти вот так, наступая беглецу на пятки, одного «ментовского» чутья (или интуиции, как любят они его называть) ни за что не хватит. Без «подсадки» здесь не обойтись.
Размышляя, сделал я и другой важный для себя вывод. Милиция берет под наблюдение лишь те «хаты», где я хоть раз побывал. Иначе говоря, все «хаты», которыми я могу воспользоваться, наводчику неизвестны. Сам же я заранее никому карты не раскрываю. А потому и идет он, что называется, по моему следу, без опережения. Поэтому с опозданием узнает о «хате» и милиция.
Короче, человек этот — не из «ментов». Уж что-что, а от «хвоста» уйти я умею, конспирации обучен с младенчества. Скорее всего, он из моего окружения. И кажется, я начинаю догадываться, кто это. Но надо проверить — не возводить же напраслину.
А проверить не сложно, стоит лишь взять с собой этого человека хотя бы на одну-две «хаты», о которых он пока что не знает. Одно плохо: любая палка, она ведь о двух концах. Улики-то я соберу, а дорогу на эти «хаты» придется забыть. Надо хорошенько взвесить. Думай, Лихой… Решаю: черт с ними, с «хатами». Если б моя задумка могла навредить хозяевам, не стал бы рисковать. Но в том-то и дело, что милиция об этих воровских притонах прекрасно осведомлена, как и о многих их обитателях. В данном случае искали именно меня. А коли так, попробую. Знать правду о человеке, которому верил и который мог оказаться предателем, куда важнее.
А человек этот, между тем, был моим давнишним корешем. Вместе когда-то отбывали срок, питались «по-семейному». Имя и кличку его здесь не называю, хотя раньше я о нем и упоминал. Встретились мы с ним примерно месяц назад на улице, обнялись по-братски, вспомнили общих знакомых. Рассказал, что вышел недавно из колонии, «башли» на исходе, а воровать боится — как бы не «залететь» к ряду.
— «Хата» у меня надежная, «менты» не трогают, можешь когда и заночевать, — добавил он напоследок.
Тогда разным его «выкрутасам» («боюсь воровать» и прочее) я не придал значения. И только привычная осторожность уберегла от того, чтобы не остаться у него на ночь. Хотя днем на ту «хату» раза два захаживал — выпивали вместе. И вот теперь, когда подозрения мои укрепились, решил вывести этого «корешка» на чистую воду.
До последней отсидки квартировал я какое-то время у бабули — расторопной и доброй пожилой женщины. Получая грошовую пенсию, она подрабатывала — сдавала угол нашему брату. К ней в гости для начала и пригласил я своего давнего приятеля. Он не отказался. И даже остался заночевать. А утром от меня ушел, сославшись на то, что с кем-то договорился о встрече.
Дня через два я вновь навестил бабулю. Днем, конечно. Встретила она, как обычно, ласково, накормила красным борщом. А когда я, причмокивая от удовольствия, доедал вторую тарелку, сказала вдруг, как отрезала:
— Ты вот что, Валентин, больше ко мне не ходи. Милиция была нынче ночью — тебя ищут.