По началу Ричард был уверен, что эта идея абсолютно неосуществима, но когда увидел, чем заняты солдаты Джеганя, то сразу же осознал, что ошибался.
Заполонивший равнины Азрита миллионный лагерь Имперского Ордена, полностью был занят строительством насыпи к высокогорью, на котором возвышался Народный Дворец.
Император Джегань был абсолютно уверен в том, что его первостепенная обязанность - захватить неприступные стены, чтобы обеспечить Имперскому Ордену тотальное господство, и тогда не будет необходимости громить армии, захватывать иные города и территории в Новом мире. Нужно лишь покорить город, который находится сейчас перед ним на вершине плато.
Имперское войско - грубая физическая сила, слепо преданная убеждениям Братства Ордена, не могла позволить народу продолжать жить по законам Нового Мира, вне контроля Братства, так как это противоречило всему учению духовных проповедников Ордена. Братство считало саму возможность индивидуального выбора аморальной и разрушительной для общества в целом. Наличие в Новом Мире процветающих, независимых жителей также нарушало основную доктрину Ордена и поэтому являлось первостепенной задачей, которую нужно решить.
Братство считало население Нового Мира эгоистичной язвой общества, которую нужно или обратить к праведной жизни в принятии доктрины Ордена, или уничтожить.
Как и следовало ожидать, насильно внушить веру в праведные идеи Братства, и принять законы Ордена было, без сомнения, труднодостижимо, даже имея в распоряжении миллионную армию и времени в избытке.
Джегань, однако, смог найти обоим применение, заняв своих солдат важным делом, в надежде скрыть истинные причины их бездействия, и теперь каждый час дня и ночи воинов был предан посменной работе над строительством насыпи.
Хотя Ричард и не видел находящихся в карьерах работающих солдат, он знал, что сейчас они роют землю и выдалбливают скалистый грунт. Когда скапливалось большое количество выкопанного грунта, другие солдаты-работники везли его в сторону будущей насыпи. Имея миллионы рабочей силы, трудящейся дни напролет, Орден с каждой минутой приближался к исполнению возложенного на него приказа.
Ричард уже давно не был на территории лагеря, но просыпаясь, он каждое утро представлял, как однажды, перед его взором предстает непреклонно возвышающаяся к вершине плато насыпь.
- Как ты умрешь? - спросил Джонрок.
Ричарду было не по себе от вида строящейся насыпи, перед его глазами стояло темное и жестокое будущее, которое принесет с собой Орден.
Но вопрос Джонрока был почти как луч света в темном царстве. Ричард поплелся назад в дальнюю часть фургона, прожевывая яйцо.
- Ты думаешь, я буду выбирать? - наконец спросил он. - Я спросил по существу? - Ричард убрал опиравшуюся руку с колена, продолжая жестикулировать с половиной яйца в ней. - Мы можем выбирать, как нам жить, Джонрок. Но я не думаю, что также обстоят дела со смертью.
Джонрок был удивлен ответу, - Ты думаешь, что у нас есть выбор? Рубен, у нас нет выбора.
- Нет, есть, будь уверен, - сказал Ричард, не поясняя, и проглотил оставшуюся половину яйца.
Джонрок поднял цепь, к которой был прикреплен ошейник. - Как я могу сделать какой-либо выбор? - он жестом указал на лагерь, - Они - наши хозяева.
- Хозяева? Они предпочли не думать о себе как личности, и жить под диктаторством проповедников Ордена. Так что, они тоже не являются хозяевами своей жизни, как и мы.
Джонрок изумленно помотал головой, - Иногда, Рубен, ты говоришь нелепые вещи. Я - раб. Я тот, кто не может ничего решать, но Имперцы, отнюдь, таковыми не являются.
- Есть узы, намного сильнее того ошейника, которым тебя приковали, Джонрок. Моя жизнь - это все, что у меня есть. Она в моем распоряжении, я могу отдать ее, во имя спасения того, кого ценю, или того, кто мне сильно дорог.
- Те люди, - продолжал Ричард, - они жертвуют своей жизнью, ради того, чтобы обречь других на страдания - они уже мертвые внутри, и нет в них ничего стоящего того, что бы можно было вернуть. Ты думаешь, это и есть жизнь? Но я - нет. Они носят цепи, в которые сами себя заковали, о том и не подозревая.
- Я прикидывал, когда они придут забрать меня, - сказал Джонрок, - Ведь Имперский Орден выиграл тогда. А я до сих пор здесь - хоть и на цепи, но живой. И любая попытка бежать будет стоить мне жизни.
Ричард разжевывал оставшиеся куски яйца, - Мы все когда-нибудь умрем, Джонрок, - все. И ты хочешь сказать, что таков наш жизненный путь? В конце концов, у нас есть всего лишь одна жизнь, другой прожить, нам не дано, и только это является особенно важным.
Джонрок пережевывал пищу, размышляя. В итоге, казалось он, так и не понял сути сказанного, когда с ухмылкой произнес, - Хорошо, если у меня будет возможность самому выбирать свою смерть, то я бы хотел, чтобы это произошло под ликование толпы болельщиков, которая будет приветствовать игрока, достойно отыгравшего матч.
Он скользнул взглядом в сторону Ричарда, - А ты, Рубен? Каков был бы твой выбор?
Мысли Ричарда были заняты совсем другим - он размышлял над более важными вещами.
- Я надеюсь, что мне представится возможность подумать над этим вопросом, но только не сегодня.
Джонрок тяжело вздохнул. Вареные яйца выглядели просто крошечными в его мясистых ладонях.
- Может и не сегодня, но, я думаю, что это, то самое место, где заканчиваются все игры… Оно станет нашим последним пунктом пребывания в этом мире, здесь, в итоге, наша жизнь и закончится.
Ричард ничего не ответил, поэтому Джонрок продолжал, и его слова гулом раздавались сквозь шум проливного дождя, - Я абсолютно серьезно, - он нахмурился, - Рубен, ты вообще слышишь, о чем я толкую? Или ты до сих пор мечтаешь о той девушке, которую, как тебе показалось, ты видел вчера, когда мы прибыли в лагерь?
Ричард осознал, что он постоянно думает именно о ней, и улыбка не сходила с его лица. Не смотря ни на что, сейчас он по-настоящему улыбался. Даже, несмотря на то, что Джонрок был абсолютно прав, говоря, что они, возможно, погибнут в этом лагере, - Ричард все равно продолжал улыбаться. И он совсем не желал говорить о Кэлен с этим человеком.