Коммандер Карг скрестил руки на груди, - Я хочу, чтобы у вас были татуировки, они станут отличительным знаком моей команды. Все будут знать вас, как игроков принадлежащих коммандеру Каргу.
- Я если мы проиграем? Если провалимся с треском?
Коммандер, поразмыслив, сказал, - Тогда вы будете исключены, и мне от вас толку уже не будет. Я полагаю, вы прекрасно знаете, что происходит с бесполезными пленниками.
- Если это случится, - ответил Ричард, - каждый будет помнить, что команда, с татуировками, подобными вашей, была признана худшей. Если мы проиграем, эти татуировки станут вашим позором, и каждый раз над вашим лицом будут жестоко смеяться.
- Если случится так, что по какой-то причине мы проиграем, то краску можно будет тут же смыть водой, прежде чем нас судят или того хуже казнят.
Коммандер Карг, начал улавливать неоспоримую суть сказанного Ричардом, и удовлетворенно широко зевнул.
- Ты меня убедил, я попробую достать краску.
- Если можно, то красную.
- Красную, но почему?
- Красный выделяется на любом фоне, этот цвет наиболее запоминаем. Он также символизирует кровь. Я хочу, чтобы они думали, что мы раскрашены ничем иным, как кровью наших противников. И для всех команд ночь, накануне игры с нами, станет самой кошмарной ночью ожиданий горькой участи. И, наконец, когда настанет время для игры, противник будет настолько измотан своими собственными страхами, что мы легко его победим.
Коммандер Карг расплылся в довольной улыбке. - Знаешь, Рубен, ты родился в нужное время и в нужном месте, точно как я. Я надеюсь, что мы станем хорошими товарищами.
Ричард сильно сомневался в том, что этот человек может достаточно ясно представлять себе даже саму суть дружбы, и принимать ее как жизненную ценность.
- Мне нужно будет достаточно краски, чтобы раскрасить всю команду, - продекламировал Ричард.
Коммандер Карг положительно кивнул, и, удаляясь, произнес, - Ты получишь столько, сколько нужно. Я достану.
???? Глава 8 Кэлен поспешила держаться поближе к Джеганю, как только он двинулся через лагерь, чтобы не получить оглушительный удар боли посредством ошейника. Конечно, как он и демонстрировал множество раз, он не нуждался в каком-нибудь оправдании. И всё же она знала, что именно сейчас ей не следует даже внешним видом намекнуть на то, что он мог счесть бы за повод, поскольку он торопился из-за странных новостей, которые принес человек. Однако эти новости ее не так уж сильно волновали. Ее мысли были сосредоточены на человеке, которого она наконец увидела вновь - пленнике, который был доставлен днем раньше. Проходя через лагерную стоянку и думая о том человеке, она наблюдала не только за своими охранниками, но также и за рядовыми солдатами в лагере, наблюдая за реакцией, которая могла бы выдать их способность видеть ее, прислушиваясь к любому непристойному замечанию, которое бы выдало их. Повсюду кругом пораженные мужчины глазели на тяжело вооруженную группу, прокладывающую дорогу сквозь их повседневную жизнь, но она не видела ни одного человеческого взгляда, направленного непосредственно на нее, или проявления каких-либо других признаков внимания к ней. Несмотря на то, что эти мужчины были в армии, возглавляемой непосредственно императором, они, вероятно, никогда не видели прежде Джеганя так близко. Армия, собранная в одном месте, составляла население, которое было больше, чем любой город. Если эти мужчины когда-либо прежде и видели императора, это было, похоже, только на большом расстоянии. Теперь, когда он прошел рядом, они таращились на него с нескрываемым страхом. Кэлен отметила в их реакции и отношении Джеганя к ним, противоречие учению Ордена об абсолютном равенстве всех людей. Со своей стороны, Джегань никогда не показывал никакую склонность к тому, чтобы разделить участь своих людей, повседневное существование в грязи и отбросах. Они жили в лагере, который фактически был развернут беззаконно, вовлеченный в преступления любого рода с их буйными товарищами, в то время как у Джеганя всегда была защита от теоретически во всем равных ему. Кэлен подумала, что, если между ними на самом деле и было что-то общее, так это то, что они, как и их император, жили жизнью почти постоянного, беспричинного насилия и полного безразличия к человеческой жизни. Кэлен, невидимая для солдат вокруг, осторожно ступала по лужам и экскрементам. Она сильно сжимала в кулаке под своим плащом нож, пока еще неуверенная точно что она с ним сделает. Ей неожиданно представилась возможность взять нож и она действовала. В таком грубом окружении ей было очень приятно ощущать, что у нее есть оружие. Лагерная стоянка была пугающим местом, несмотря на то, что Кэлен была невидимой почти для всех солдат. Даже при том, что она знала, что у нее не было никакой надежды использовать нож, чтобы избежать от Джеганя, всех ее специальных охранников, и Сестер, было все равно приятно ощущать, что имеешь оружие. Оно давало ей немного контроля над ситуацией, в какой-то степени, способ хоть чуть-чуть защитить себя. Однако, более того, оружие символизировало, насколько сильно она оценила свою жизнь. Наличие его было заявлением себе, что она не собирается сдаваться. Если ей представится шанс, она использует нож, чтобы попытаться убить Джеганя. Она знала, что, если бы она на самом деле совершила бы этот поступок, это также означало бы для нее верную смерть. Также она знала и то, что Орден не поколеблется из-за потери человека. Они были словно муравьи. Невозможно было бы уничтожить всю колонию, наступив на одного. Но все таки, она знала, что рано или поздно она будет убита - и вероятно даже, Джегань собственноручно ввергнет ее в гораздо большие страдания. Она уже видела, как он убил несколько человек без всякой причины, поэтому положив ему конец, она, по крайней мере, удовлетворит свое чувство правосудия. Память Кэлен о ее прошлой жизни исчезла. Все, что она усвоила с тех пор, как Сестры лишили ее этой памяти, было то, что мир сошел с ума. Может быть, она и не была в состоянии поставить мир на место, но если бы она смогла убить Джеганя, она смогла бы увидеть правосудие, совершенное в одной небольшой его части. Однако, это не было бы легко. Джегань был не только физически мощен и умел в бою, он был очень умным человеком. Иногда Кэлен думала, что он действительно мог читать ее мысли. С другой стороны, так как Джегань был воином, и часто он мог предугадать ее следующий шаг, Кэлен думала, что в прошлом, которого она не помнила, она, должно быть, тоже была воином. Потревоженные настойчивыми шепотами своих друзей, мужчины в лагере повсюду вышли из палаток, стирая сон со своих глаз, и стояли под дождем, уставясь на стремительную процессию, двигающуюся среди них. Другие мужчины отрывались от работы по уходу за животными, чтобы посмотреть. Наездники сдерживали своих лошадей, чтобы подождать, пока не пройдет император. Фургоны грохотали останавливаясь. Независимо от того, где она находилась, в лагере стояла вонь, но среди людей это было на порядок хуже. Запах уборных смешивался с жирной сажей. Кэлен не думала, что второпях вырытые уборные предназначались для длительного пользования. Быстрый взгляд на небольшие потоки воды, направляющиеся через лагерь, говорил о том, что уборные уже переполнены. Запах подтверждал это предположение. Она не могла вообразить, насколько хуже собиралось стать в ближайшие месяцы осады. Даже со зловонием и отталкивающими видами некоторых из вещей, происходящих в лагере, Кэлен отметила все это только смутно, краем сознания. Ее мысли были о других вещах. Или скорее на одной вещи: тот человек с серыми глазами. Она не знала, в какой команде он будет играть. Когда она видела его лицо днем ранее, он был в клетке на транспортном фургоне. Она знала только, поймав клочки бесед Джеганя с офицерами, что в клетках содержали некоторых мужчин, которые были в команде, прибывшей, чтобы играть на турнирах. Джегань жаждал совершить осмотр команд прежде, чем начнутся игры. Пока они переходили от команды к команде, она искала того человека. Поначалу, она даже не представляла как сможет выполнить задуманное. Она оставалась близко к Джеганю, когда он осматривал игроков так, чтобы она также могла видеть их. Он знал многое о некоторых из команд. Он комментировал его охранникам, что он ожидал увидеть прежде, чем доходил до очередной новой команды. Когда он достигал новой группы, он попросил представить пред ним ключевого игрока и флангового нападающего. Несколько раз он хотел взглянуть на мужчин линии блокировки. Это напомнило Кэлен домохозяек на рынке, осматривающих куски мяса. Кэлен изучала все лица, которые она видела, вглядываясь в каждого человека. Она не измеряла их рост, вес и мускулы, как делал Джегань. Она смотрела на их лица, пробуя найти человека, которого она видела в клетке за день до этого. Она начала падать духом, думая, что его, должно быть, нет среди команд. Она начала предполагать, что возможно его послали в качестве раба на строительство ската наряду со многими другими пленниками. И вот, когда она, наконец, заметила этого человека, он сделал очень странную вещь: плюхнулся лицом прямо в грязь. Они все еще были на некотором расстоянии от него, и никто, кроме Кэлен по-настоящему еще не смотрел в его сторону. Все остальные думали, что человек был просто неуклюж, когда он споткнулся о цепь, лежащую на земле. Когда они приблизились к команде, некоторые из охранников смеялись, перешептываясь между собой о том, как быстро этот человек предстанет с переломанной шеей на поле Джа'Ла. Однако, Кэлен не сочла это забавным. Лишь она одна следила за этим человеком, и она знала, что он споткнулся не случайно. Она знала, что это было преднамеренно. Падение выглядело достаточно правдоподобным. Никто больше не сообразил, что оно было задуманным. Но Кэлен знала, что это так. Она знала, что иногда бывает срочно нужно что-то предпринять, неважно, насколько это рискованно, если другого выбора просто нет. Но она не могла себе представить, зачем он это сделал. Что могло быть целью такого поступка? Какой опасности он, возможно, пытался избежать? При некоторых обстоятельствах люди делали такие вещи, чтобы посмешить - и некоторые из охранников смеялись - но это не было целью того, что сделал этот человек. По мнению Кэлен это было не только преднамеренным, но и сделано поспешно, как будто он думал об этом только за секунду до этого, и времени придумать что-то получше не было. Это был акт отчаяния. Но почему? Зачем падать лицом в грязь? Чего это помогало достичь? (Mar) И тут её внезапно осенило. Именно с той же целью она накидывала капюшон своего плаща - скрыть то, что она делает, куда смотрит, на кого смотрит. Он, должно быть, хотел скрыть своё лицо. И на то была только одна причина - он боялся, что его кто-нибудь узнает. Вполне возможно, он опасался быть узнанным самим Джеганем. Хотя и не исключено, что и Сестрой Улицией. В любом случае, он сделал это, чтобы предостеречься от того, чтобы его узнали. Она предположила, что это действительно имеет некий смысл. В конце концов, этот человек был пленником. Только враги Ордена могли быть пленниками. Она задалась вопросом, был ли он высокопоставленным офицером или кем-то в этом роде. Более того, он знал Кэлен. Даже в тот самый первый момент днём раньше, когда он был в той клетке и они встретились глазами, она поняла, что он узнал её. Когда она вместе с Джеганем приблизилась к его команде, она и тот человек пересеклись взглядами. В том взгляде она прочла, что они оба знают в каком тяжелом положении находится каждый из них, и потому, словно заключив негласный договор, ничем не выдали друг друга. На сердце у Кэлен полегчало, когда она осознала что среди всей этой мародерствующей массы есть тот, кто ей не враг. По крайней мере, она не считала, что он не может быть врагом. Она напомнила себе, что нельзя выдавать желаемое за действительное. С её памятью, что была утер