Завидев Касагранде, Ахилл Бартолетти поднялся. Он был на двадцать лет моложе отставного генерала и находился сейчас на пике профессиональной карьеры и в расцвете сил. Неброский, тщательно выглаженный костюм, ухоженное смуглое лицо, крепкое и уверенное рукопожатие. Седины в густых волосах было ровно столько, чтобы придавать серьезности, но не старить. Плотно сжатые губы и мелкие, неровные зубы намекали на наличие в его натуре жестокости, что, как знал Касагранде, было недалеко от истины. И уж если на то пошло, то шеф безопасности Ватикана знал об Ахилле Бартолетти едва ли не все.
Такая осведомленность объяснялась просто: именно генерал обеспечивал успешное карьерное продвижение Бартолетти. Последний умел держать рот на замке, избегал споров, пользовался успехами других и оставался в стороне от их неудач. Будь Бартолетти священником курии, а не полицейским, он вполне мог бы уже подняться на самый верх. Благодаря великодушному покровительству Касагранде он занимал пост директора СИСДЕ – Службы разведки и безопасности Италии.
Касагранде сел, и разговоры за соседними столиками постепенно возобновились.
– Впечатляющее появление, генерал.
– Одному Богу известно, о чем они говорили до моего прихода. Но теперь, можете быть уверены, речи поостынут.
– Здесь сегодня много красного.
– Именно они меня больше всего и беспокоят. Прелаты курии просиживают здесь целыми днями в окружении подобострастных священников, которые им только поддакивают: «Да, ваше преосвященство. Конечно, ваше преосвященство. Как скажете, ваше преосвященство».
– Превосходно, ваше преосвященство, – добавил Бартолетти.
Он уже взял на себя смелость заказать первую бутылку и теперь налил вина в бокал Касагранде. Кухня в «Живой воде» была французская, вина тоже. Бартолетти сделал выбор в пользу превосходного «медока».
– Скажите, генерал, это только мое воображение или завсегдатаи действительно чем-то возбуждены?
«Неужели это так заметно?» – подумал Касагранде. Заметно настолько, что даже посторонний, в данном случае Бартолетти, обратил внимание на напряженную, предгрозовую атмосферу «Живой воды»? Поразмыслив, он решил, что, отмахнувшись от вопроса, поступил бы явно нечестно и тем самым нарушил бы хрупкие правила их сотрудничества.
– Для нового папства всегда характерен некоторый период неуверенности, – ответил Касагранде тщательно выверенным нейтральным тоном. – Люди присягнули и ждут, что будет дальше. По традиции, он обещал продолжать дело предшественника, но память о Поляке быстро уходит. Лукчези переделал папские апартаменты. Завсегдатаи, как вы их назвали, выжидают, что же будет дальше.
– И что будет дальше?
– Святой отец не посвящает меня, Ахилл, в свои планы относительно церкви.
– Но у вас же есть собственные надежные источники.
– Скажу так: он обособил себя от мандаринов курии и опирается на проверенных помощников из Венеции. В курии их называют Советом десяти. Слухи же ходят всякие…
– Например?
– Поговаривают, что он намерен осуществить программу «десталинизации» с целью ослабления посмертного влияния Поляка. Ожидаются крупные перемены в секретариате и конгрегации по доктрине веры. И это только начало.
И еще он собирается обнародовать самые мрачные из тайн ватиканских архивов, подумал Касагранде, но не поделился этим знанием с Бартолетти.
Шеф секретной службы подался вперед, горя желанием услышать больше.
– Но он же не подступится к Святой Троице самых животрепещущих вопросов, нет? Контроль за рождаемостью? Целибат? Возведение в сан женщин?
Касагранде покачал головой:
– Не осмелится. Эти проблемы настолько горячи и вызывают такие споры, что курия просто восстанет, и тогда его судьба предрешена. Релевантность – вот какое слово в ходу сейчас в Папском дворце. Святой отец хочет, чтобы церковь играла бо́льшую роль в жизни миллиарда католиков всего мира, многим из которых не всегда хватает даже хлеба. Старую гвардию это никогда не интересовало. Для них слово релевантность звучит примерно так же, как гласность и перестройка. Это сильно их нервирует. Старой гвардии нравится покорность, подчинение, послушание. Если святой отец зайдет в своих устремлениях настолько далеко, то заварит такую кашу, что сам черт не разберется.
– Помяни черта…
Все вокруг вдруг замолчали, но на этот раз виновником тишины оказался не упомянувший черта Касагранде. Повернув голову, отставной генерал увидел кардинала Бриндизи, направляющегося к одному из расположенных в задней части зала отдельных кабинетов. Казалось, он никого не замечает и не слышит приглушенных приветствий сидящих тут и там чиновников курии, но Касагранде знал, что безошибочная память Бриндизи фиксирует присутствие каждого.
Касагранде и Бартолетти не стали терять время даром. Бартолетти просмотрел меню бегло, словно рапорт заслуживающего доверия агента. Касагранде выбрал первое из приглянувшихся блюд. Следующие два часа они ели великолепную пищу, пили прекрасное вино и обменивались информацией, слухами и сплетнями. Они встречались так ежемесячно, выработав за годы что-то вроде ритуала. Именно о такого рода сотрудничестве думал Касагранде двадцать лет назад, когда согласился принять предложение Ватикана. В то время, после победы над «Красными бригадами», его положение в Риме было столь высоко, что едва ли не каждое произнесенное им слово воспринималось итальянским правительством как откровение.
Касагранде получает все, чего только пожелает.
Теперь органы итальянской государственной безопасности стали руками Ватикана, а Ахилл Бартолетти рассматривался как один из важнейших проектов. Крохи со стола ватиканских интриг, которые подбрасывал шефу тайной полиции отставной генерал, превращались в чистое золото. Бартолетти использовал их, чтобы производить впечатление и развлекать начальство, как использовал и возможность организовать частную аудиенцию у папы или достать билет в первый ряд на Рождественскую полуночную мессу на площади Святого Петра.
Но Касагранде предлагал не только слухи. Ватикан располагает одной из самых эффективных и крупных разведывательных служб в мире. Касагранде часто получал информацию о том, что прошло мимо внимания Бартолетти и его людей. Именно он первым получил сведения о том, что некая тунисская террористическая организация готовит во Флоренции нападение на американских туристов в период пасхальных праздников. Данные об этом были направлены Бартолетти, который отреагировал незамедлительно. Ни один американец не получил даже царапины, а глава секретной полиции приобрел влиятельных друзей в ЦРУ и даже в Белом доме.
Наконец, когда уже подали кофе, Касагранде перешел к самому больному для него вопросу, касавшемуся израильтянина по имени Эхуд Ландау, который посетил Мюнхен под видом брата убитого профессора Бенджамина Штерна. Израильтянина, который побывал в монастыре Святого Сердца в Бренцоне. Израильтянина, ушедшего от шпиков Касагранде с такой легкостью, словно они были не агентами, а деревенскими пастухами.
– У меня серьезная проблема, Ахилл. Мне требуется ваша помощь.
Бартолетти сразу уловил нотку озабоченности в голосе собеседника и опустил чашку на блюдце. Без патроната и поддержки знаменитого генерала он никогда бы не стал директором разведывательной службы Италии, а так бы и остался аппаратчиком среднего звена. Ни при каких обстоятельствах Бартолетти не мог отказать Касагранде в просьбе. И все же отставной генерал подошел к делу осторожно, демонстрируя уважение к своему протеже. Меньше всего ему хотелось смутить чиновника грубым требованием или прямолинейным напоминанием об оказанных услугах.
– Вы же прекрасно знаете, генерал, что всегда можете рассчитывать на мою преданность и поддержку. Если вы лично или Ватикан попадете в беду, я сделаю все, чтобы помочь.
Касагранде вытащил из нагрудного кармана пиджака фотографию и положил ее на стол перед собеседником. Бартолетти взял фотографию и поднес к пламени свечи, чтобы рассмотреть получше.
– Кто это?
– Мы пока не уверены. В одном случае представился как Эхуд Ландау.
– Эхуд? Израильтянин?