– Да уж, точно.
– Вы знаете их агентов в Риме?
– Двоих или троих наверняка, – сказал Хусейни.
– Тогда, может, стоит понаблюдать за ними сегодня. Если повезет, они сами приведут нас к нему.
– Ты напоминаешь мне Абу Джихада. У него голова тоже отлично работала.
– Я вылетаю в Рим утром.
– Дай мне номер рейса. Тебя встретит мой человек.
Габриель долго стоял в душе, промывая раны и оттирая засохшую кровь. Когда он вышел, закутавшись в белый халат, Кьяра уже ждала. Она тщательно продезинфицировала раны и наложила на живот тугую повязку. Потом вколола антибиотики и вручила Габриелю пару желтых капсул.
– Что это?
– Что-то обезболивающее. Выпей. Легче будет уснуть.
Габриель проглотил таблетки и запил их минеральной водой из пластиковой бутылки.
– Я приготовила кое-какую одежду, она на кровати. Ты голоден?
Габриель покачал головой и пошел в ванную, чтобы переодеться. В какой-то момент его качнуло. Пока он уходил от опасности, пока спасал свою жизнь, пока держался на нервах и адреналине, боли не чувствовалось. Сейчас же бок горел, словно в него всадили раскаленный нож.
Кьяра положила на кровать синий тренировочный костюм. Габриель осторожно натянул его на себя. Костюм оказался на пару размеров больше, так что пришлось закатать рукава и подвернуть штанины. Когда он вернулся в гостиную, девушка сидела на диване и смотрела выпуск новостей. Оторвавшись от экрана, она окинула его внимательным взглядом и неодобрительно нахмурилась.
– Утром я найду тебе что-нибудь более подходящее.
– Сколько убитых?
– Пять человек. Несколько раненых.
Пять человек убиты… Габриель закрыл глаза, отгоняя приступ тошноты. Рана в боку напомнила о себе острой болью. Кьяра, вероятно, заметив гримасу, дотронулась до его лица.
– Ты горишь. Тебе надо поспать.
– В такой ситуации не до сна.
– Понимаю… то есть, кажется, понимаю. Как насчет бокала вина?
– С болеутоляющим?
– Оно поможет уснуть.
– Хорошо. Только немного.
Девушка вышла в кухню. Габриель нашел пульт и выключил телевизор. Кьяра вернулась с бокалом красного вина.
– Ты не будешь?
Она покачала головой.
– У меня сегодня работа – заботиться о твоей безопасности.
Он сделал несколько мелких глотков.
– Тебя действительно зовут Кьяра Цолли?
Она кивнула.
– И ты действительно дочь раввина?
– Да.
– Где работаешь?
– Официально я приписана к римской резидентуре, но вообще-то много разъезжаю.
– Чем занимаешься?
– О… ну, ты же знаешь, всем понемногу.
– А тогда, в Венеции?
– Меня попросил присмотреть за тобой Шамрон. Я так удивилась, когда ты пришел к моему отцу.
– Что он рассказал тебе о нашем разговоре?
– Сказал, что ты задавал много вопросов об итальянских евреях во время войны и о монастыре Святого Сердца на озере Гарда. Почему бы тебе не рассказать мне остальное?
«Потому что у меня нет сил», – подумал он.
– Я здесь надолго?
– Ты обо всем узнаешь утром от Пацнера.
– Кто такой Пацнер?
Кьяра улыбнулась:
– Да, давненько же ты не играл в наши игры. Шимон Пацнер – шеф римского бюро. Сейчас он занят тем, что обдумывает, как вывезти тебя из Италии и доставить в Израиль.
– Я не собираюсь возвращаться в Израиль.
– Но и здесь тебе оставаться нельзя. Или мне еще раз включить телевизор? Тебя ищет вся полиция Италии. В любом случае, решаю здесь не я. Я всего лишь оперативник. Пацнер нанесет визит утром.
У Габриеля не было сил спорить. Болеутоляющее в паре с вином сделали свое дело: боль отступила, а на смену ей пришли сонливость и онемелость. Веки налились свинцом. Может быть, и к лучшему. Кьяра помогла ему подняться и отвела в спальню. Он осторожно, стараясь не потревожить рану, опустил голову на подушку, но боль все равно проснулась и дала о себе знать. Девушка выключила свет и села в кресло у кровати, положив на колени «беретту».
– Я не смогу уснуть, пока ты здесь.
– Уснешь.
– Перейди в другую комнату.
– Мне не разрешено оставлять тебя.
Габриель закрыл глаза. Она была права. Через несколько секунд сознание покинуло его. Сон принес кошмары. Во второй раз за вечер он оказался во дворе пансионата и стрелял в карабинеров. Он видел их кровь. В комнату вошел Алессио Росси, но только во сне он был одет, как священник, а вместо «беретты» приставил к виску Габриеля распятие. Смерть Росси – он стоял с запрокинутой головой, раскинув руки, пронзенный пулей – почему-то воспринималась как картина Караваджо.
Потом пришла Лия. Она сошла с алтаря, срывая одежды. Габриель погладил ее и увидел, что шрамы исчезли. Ее губы хранили запах оливок, соски, вжавшиеся в его грудь, были твердыми и прохладными. Она приняла его в себя и медленно довела до экстаза. А когда он выплеснул в нее семя, спросила, почему он занимался любовью с Анной Рольфе. «Я люблю только тебя, Лия, – ответил он. – Я всегда буду любить только тебя».
Он очнулся. Сон был настолько реален, что он не удивился бы, увидев в комнате жену. Но когда Габриель открыл глаза, то увидел только Кьяру – она сидела в кресле с пистолетом в руке и смотрела на него.
20
Рим
Шимон Пацнер прибыл на явочную квартиру ровно в восемь часов утра. Это был коренастый, могучего сложения мужчина с жесткими волосами цвета стали и шрамами от прыщей на широких щеках. Судя по густой щетине и покрасневшим глазам, минувшая ночь выдалась у него бессонной. Не говоря ни слова, он налил себе чашку кофе и бросил на кухонный стол утренние газеты. Первые страницы были отданы материалам о перестрелке в квартале Сан-Лоренцо. Габриель, все еще чувствовавший себя после болеутоляющих как боксер после нокаута, посмотрел на них, но не нашел сил даже для гримасы.
– Да уж, натворил ты дел в моем городе. – Пацнер одним глотком опустошил полчашки и недовольно скривился. – Представьте мое удивление, когда мне сообщили, что великий Габриель Аллон в бегах и его срочно надо вытаскивать. И почему это ни у кого не хватило ума или хотя бы здравого смысла проинформировать шефа местного бюро, что Габриель Аллон в городе и собирается кого-то подстрелить?
– Я приехал в Рим не для этого.
– Чушь! – резко бросил Пацнер. – Ты только этим и занимаешься.
Он повернулся и посмотрел на вошедшую в кухню Кьяру. Девушка надела приталенный халат, а мокрые после душа волосы зачесала назад. Она налила кофе и села к столу рядом с Габриелем.
– Ты понимаешь, что будет, если итальянцы вычислят, кто ты такой? Это будет конец всем отношениям, никогда они больше не будут работать с нами.
– Знаю, – сказал Габриель. – Но я приехал сюда вовсе не для того, чтобы кого-то убивать. Это они пытались меня убить.
Пацнер выдвинул стул и тоже сел, положив на стол массивные руки.
– Ладно, рассказывай, что ты делаешь в Риме. Только не потчуй меня всякой ерундой.
Когда Габриель сообщил, что выполняет в Риме задание Шамрона, резидент всплеснул руками и откинулся на спинку стула.
– Шамрон! Ну конечно! Боже, мне следовало догадаться, что за всем этим стоит старик. Так вот почему никто не знает, чем ты тут занимаешься.
Габриель отодвинул газеты. Пожалуй, Пацнер имел право получить объяснение. В конце концов, убирать за ним придется именно шефу римского бюро. Он допустил ошибку, недооценив возможности противника. Приезжать в Рим после убийства Питера Мэлоуна было безумием. Габриель выпил кофе в надежде, что в голове немного прояснится, и начал рассказ. Кьяра ловила каждое его слово. Пацнер оставался невозмутимым только до середины истории, а к концу ее не выдержал и закурил.
– Похоже, они вели наблюдение за Росси, – сказал он. – А уже Росси привел их к тебе.
– Инспектор, вероятно, догадывался, что за ним следят. Пока находился в моей комнате, почти не отходил от окна. Он заметил их, но было уже поздно.
– В номере осталось что-то такое, что может связать тебя с Конторой?
Габриель покачал головой и спросил Пацнера, известно ли ему о тайной организации под названием «Крус Вера».
– Живя в Риме, слышишь много разного. О тайных обществах. Об интригах Ватикана. Помните скандал с ложей П-два в восьмидесятых?