– Все в порядке?
Она кивнула.
– Нам нужна одежда.
– О, поход по магазинам! После этой чертовой болтанки! Как раз то, чего мне сейчас не хватает. Надо только решить, кто мне нравится больше: Гуччи или Версаче?
– Я имел в виду что-то более ординарное. Что, если вместо Круазетт заехать на бульвар Карно, где покупают себе одежду простые люди?
– Как прозаично.
– Вот именно.
Они проехали по старому городу и через несколько минут выбрались на бульвар Карно – главную улицу города и одновременно магистраль, связывающую Канны с другими городами побережья. Выл ветер. Немногие смельчаки, рискнувшие выйти из дома, передвигались полусогнувшись, удерживая обеими руками шляпы. В воздухе носились пыль и клочья бумаги. Возле автобусной остановки Габриель заметил небольшой магазин и, свернув на пустую стоянку, дал Кьяре пачку денег и назвал свои размеры. Девушка нахмурилась, но взяла деньги, вышла из машины и направилась к входу.
Габриель не стал глушить мотор и включил радио. По-прежнему никаких следов подозреваемого в подготовке покушения на папу. Итальянская полиция усилила проверку в аэропортах и на пограничных пропускных пунктах. Он выключил приемник.
Кьяра вышла из магазина через двадцать минут с большими пластиковыми пакетами в обеих руках. Ветер бил ей в спину, сдувая волосы на лицо.
Она забросила мешки на заднее сиденье и села рядом с Габриелем. Минут через десять они доехали до кольцевой развязки и свернули в направлении Грассе. Четырехполосное шоссе плавно уходило вверх, туда, где начинались Приморские Альпы. Кьяра опустила спинку сиденья, сняла шерстяную рубашку и стащила плотные непромокаемые брюки. Габриель не отводил глаз от дороги. Порывшись в мешке, девушка вытащила только что купленные белье и бюстгальтер.
– Не смотри.
– И не думаю.
– Неужели? А почему?
– Пожалуйста, одевайся поскорее.
– Впервые слышу такое от мужчины.
– Теперь я вижу почему.
Она хлопнула его по руке и быстро натянула джинсы, свитер с высоким горлом и модные черные сапожки с квадратными носами и надежными каблуками. Теперь Кьяра снова напоминала ту привлекательную молодую женщину, которую он впервые увидел в венецианском гетто. Закончив, она повернулась к нему.
– Твоя очередь. Остановись, я сяду за руль, а ты переоденешься.
Габриель так и сделал. То, что предназначалось ему, выглядело не столь нарядно: синие облегающие брюки с эластичным поясом, шерстяной рыбацкий свитер грубой вязки, коричневые холщовые туфли. Он походил на бездельника, проводящего большую часть времени на городской площади за игрой в буль.
– Я выгляжу по-идиотски.
– А мне нравится. Главное, теперь ты можешь пройтись по любому городку в Провансе, и никто не примет тебя за чужака.
Минут десять они ехали по петляющей между эвкалиптами и оливковыми деревьями дороге, пока не достигли сохранившего средневековое очарование Вальбона. Оттуда повернули к городку Опио, а затем к Руру. Остановились у табачного магазинчика. Оставив Кьяру в машине, Габриель вошел внутрь. За прилавком стоял смуглолицый мужчина с жесткими курчавыми волосами, по виду алжирец. На вопрос Габриеля, знает ли он, где живет итальянка по фамилии Каркасси, продавец пожал плечами и посоветовал обратиться к Марку, бармену расположенной по соседству пивной.
Бармен занимался тем, что протирал стаканы грязным полотенцем. Услышав тот же вопрос, он покачал головой. Никакой Каркасси в деревне нет, но итальянка действительно живет на улице, идущей к парку. Перебросив полотенце через плечо, бармен вышел вместе с Габриелем на улицу и показал, куда ехать. Габриель поблагодарил его и вернулся к машине.
– Туда, – сказал он. – По главной улице, мимо жандармерии и вверх по холму.
Дорога была узкая, практически однополосная, и довольно крутая. Между оливковыми и перечными деревьями мелькали виллы. Некоторые представляли собой весьма скромные жилища местных, другие, ухоженные и огражденные высокими стенами и кустарниками, явно принадлежали приезжим.
Вилла, в которой предположительно жила итальянка, подпадала под вторую категорию. Это был старинный особняк с башенкой над главным входом. Уходящий террасами вверх сад окружен каменной стеной. Никакой таблички с именем владельца на устрашающего вида железных воротах не оказалось.
Стоило Габриелю надавить кнопку интеркома, как откуда-то со двора послышался громкий лай, а еще через пару секунд к воротам подлетели две бельгийские сторожевые. Псы злобно скалились, рычали и прыгали на ворота, пытаясь достать Габриеля из-за решетки. Он поспешно отступил и положил руку на ручку дверцы. Во-первых, ему никогда не нравились собаки, а во-вторых, не так давно схватка с немецкой овчаркой закончилась для него переломом руки и парой дюжин глубоких царапин.
Подождав, Габриель осторожно шагнул вперед и еще раз нажал кнопку звонка. На этот раз ему ответил женский голос, едва слышный из-за непрекращающегося дикого лая.
– Oui?
– Мадам Каркасси?
– Теперь моя фамилия Губер. Каркасси я была до замужества.
– Ваша мать Регина Каркасси из Тольмеццо, на севере Италии?
Короткая пауза.
– Извините, а кто вы?
Собаки, услышавшие нотку беспокойства в голосе хозяйки, разошлись еще сильнее. Ночью, в море, Габриель так и не решил, какой тактики стоит придерживаться в разговоре с дочерью Регины Каркасси. Теперь, стоя под сбивающим с ног ветром перед неприступными воротами, из-за которых его пытались достать рассвирепевшие псы, он чувствовал, что терпение на исходе. Еще один звонок.
– Меня зовут Габриель! – крикнул он, стараясь перекричать собак. – Я работаю на правительство Израиля. Думаю, что знаю, кто и почему убил вашу мать.
Интерком молчал, и Габриель подумал, что, пожалуй, перешел к делу слишком быстро. Он снова протянул руку к звонку, но остановился, увидев, что передняя дверь открылась и во двор вышла женщина. На секунду она остановилась, сложив руки под грудью, потом подошла к воротам и внимательно посмотрела на Габриеля через железные прутья. По-видимому, удовлетворенная увиденным, женщина взглянула на собак и произнесла несколько слов по-французски. Псы замолкли и убежали на задний двор, а хозяйка достала из кармана пульт дистанционного управления и нажала кнопку.
Ворота медленно открылись, и гости, следуя жесту женщины, прошли в дом.
Она подала кофе и горячее молоко в прямоугольную гостиную с вымощенным плитками полом и обитой парчой мебелью. За окнами бушевал мистраль, и двери немного поскрипывали под натиском ветра. Габриель несколько раз выглядывал в окна, но видел только ухоженный сад.
Ее теперь звали Антонелла Губер. Итальянка, вышедшая замуж за немецкого бизнесмена и живущая на юге Франции – представитель того не имеющего корней класса европейских богачей, которым уютно во многих странах и которым не чужда любая культура. Она была красива, с темными, до плеч, волосами и смуглой кожей. На вид – лет сорок с небольшим. Темные, умные глаза. Взгляд открытый и прямой, без страха. Габриель заметил, что пальцы у нее слегка перепачканы глиной. Оглядевшись, он увидел, что комната украшена керамическими вещицами. Антонелла Губер была умелым гончаром.
– Извините за собак, – сказала она. – Мой муж часто бывает в отъезде, так что я порой подолгу остаюсь одна. Здесь, на Лазурном берегу, преступность все еще большая проблема. Нас грабили несколько раз, а потом мы купили этих сторожевых. Теперь нас оставили в покое.
– Понимаю.
Она улыбнулась. Воспользовавшись моментом, Габриель перешел к делу. Наклонившись вперед, он коротко рассказал Антонелле Губер о событиях, приведших его в ее дом. Его друг, профессор Бенджамин Штерн, узнал, что во время войны в монастыре Святого Сердца в Бренцоне происходило нечто необычное. В этом же монастыре жила в то время Регина Каркасси. Профессор был убит теми, кто хотел сохранить тайну происходивших в монастыре событий. Регина Каркасси не единственная, кто пропал без вести в Италии. Примерно в то же время исчезли два священника – Феличи и Манцини.