С-контур позволял сострадать, жалеть, верить, прощать, негодовать. Но основные человеческие эмоции: ненависть, страх, гнев, любовь — блокировались раз и навсегда. Так же как и способность помнить то, что рассказал человек на исповеди.
Может, и к лучшему?
Чья-то ладошка робко коснулась плеча священника. Он так задумался, что просто не заметил посетителя.
— Добрый день, святой отец.
— Добрый день, Магди, — улыбнулся священник. — Как у тебя дела?
— Хорошо… Теперь хорошо… Святой отец, спасибо вам за совет. Ваши слова мне очень помогли. Я выбрала Влада…
— Я рад, что ты счастлива. Но ты же знаешь, Магди, я совсем ничего не помню.
Девушка жалостливо вздохнула:
— Наверное, трудно, когда ничего не знаешь о том, что произошло?
— Наоборот. Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь, — усмехнулся священник.
Магди застенчиво посмотрела на него:
— Святой отец… Я бы хотела пригласить вас на свой день рождения. Сегодня в семь часов у меня дома. Вы придёте?
— Конечно же, дочь моя, — светло улыбнулся священник. — Я не покидаю своих прихожан в беде. Так как же я могу оставить в праздник?
Святой отец пришёл первым. В руке сбрасывали оземь маленькие фиолетовые искорки цветы — сегодня в саду зацвели "асфодели", как будто специально на день рождения Магди.
Дверной звонок отыграл популярную мелодию, и дверь открыл высокий темноволосый мужчина.
— Добрый день, — вежливо кивнул священник. — Вы Влад?
— Да… Как вы догадались? Прошу вас, святой отец, проходите…
— Магди много рассказывала о вас.
— На исповеди? — удивился мужчина, — Но вы же не помните…
— Нет, не на исповеди. Просто в разговоре.
Из комнаты выбежала Магди. Счастливая, влюблённая, сияющая внутренним радостным светом…
— Святой отец, здравствуйте! Я так рада вас видеть. Вы уже познакомились с Владом? Правда, он чудо?
— Конечно, — ответил сразу на все вопросы священник.
— Ой! Какие цветы! — восхищенно воскликнула Магди. — Это… Это…
— Асфодели, — улыбнулся священник.
— Но они же ужас какие дорогие. А правда, что они целый год могу простоять и не завянуть?
— Правда. А ещё говорят, что они не подвластны времени. Говорят, что они зацветают только в день рождения человека, который умеет по-настоящему любить… Говорят, что рядом с ними забывается всё плохое… да много что про них говорят, — усмехнулся священник.
Магди прижалась к плечу Влада и счастливо засмеялась.
— Чудесный подарок, — согласился Влад. — Где вы их купили, святой отец?
— Вырастил в своём саду, — гордо ответил священник. Пусть гордыня — грех, но если что-то хорошо получилось, почему бы не испытать заслуженное чувство.
Проиграл мелодию звонок — гости начали подходить.
Через полчаса, когда все расселись за столом, когда были произнесены первые тосты, священник вдруг ощутил странное тепло и светлую радость. Он понял, что сделал давно ожидаемый шаг, встретил тех, кто для него, как семья.
За столом собрались двенадцать человек — его самые преданные прихожане, самые близкие друзья Магди. И он.
Но считать ли себя человеком?
— Я мыслю, следовательно, существую. Я верую, значит, живу… — прошептал священник и на него снизошёл покой. Когда окружают друзья, в мыслях нет места сомнениям и горечи.
С другого конца стола донёсся голос Петера:
— В соседнем районе нашли тело шестнадцатилетней девушки… Какая-то сволочь убила её, ещё и одежду порвала. Встретить бы этого гада…
Застарелый шрам от ожога вспыхнул на щеке Петера. В пронзительно синих глазах искрилась ярость.
— Петер, — промолвил священник, — не суди. Для этого есть земной суд и есть Господь.
— А если его не найдут? — зло ответил Петер. — Такое встречается сплошь и рядом. И уповать на небесный суд, по меньшей мере, наивно.
— Петер, ты не прав. Кара всё равно постигнет убийцу, — твёрдо заявил священник. — Это неотвратимо!
Эд дёрнулся, как ужаленный.
— Что с тобой, Эд, — поинтересовался священник. — Всё ли в порядке?
— Да, отче, — пробормотал Эд. Щёки его запылали лихорадочным румянцем, липкая полоска протянулась от виска по щеке.
— Так успокойся и наслаждайся яствами и беседой. Здесь собрались друзья, и негоже думать о чём-то постороннем в праздничный час.