Они рухнули в клубок рук и ног, Тревис подтянул голову Джорджи под свой подбородок, его нерушимая хватка окружала её. Нигде в мире нет места, где она предпочла быть, чем слушать, как сердце Тревиса бьется о грудную клетку, а горло хрипит, втягивая кислород.
Когда они мчались по шоссе, она позволила двигателю и сердцебиению Тревиса убаюкать её, отказываясь грустить из-за трех слов, которые так и застряли у неё в горле.
Глава 26
Тревис поднял воротник против ветра, когда шел через парковку. Началась осень, и с воды подул бодрый ветерок. Скоро листья начнут меняться, и все достанут свои свитера. Пройдет совсем немного времени, и он начнет уворачиваться от детей в костюмах для Хэллоуина, когда они будут устраивать представление на Главной улице. Впервые он с нетерпением ждал октября не только ради Мировой серии. Сейчас он ждал всего.
Он забрал всё необходимое, чтобы сделать последние штрихи для камина Джорджи, и уже видел, как она лежит перед ним. Вчера вечером, после того как лимузин подвез их к её дому, он не сомневался, что останется на ночь. Ведь именно так поступают бойфренды, не так ли? Оказалось, что его девушка часто спала в этих крошечных фланелевых шортах, которые обтягивали её задницу - он нашел их в ящике с носками, когда искал что-нибудь, чтобы согреть её ноги. Он уговорил её померить их, и теперь был просто одержим. Когда он представлял Джорджи перед камином, который он строил, на ней не было ничего, кроме этих обтягивающих попку шорт и улыбки, её кожа светилась от пламени.
Тебе не нужно сдерживаться, потому что я такая тугая.
— Господи, - пробормотал он, замедляя походку по необходимости. Было бы не очень хорошей идеей зайти в "Ворчуна Тома" со стояком, особенно потому, что он встречался со Стивеном за пивом. К сожалению, именно так он и провел большую часть дня. Твердым - или вот-вот станет твердым - благодаря Джорджи.
Ему всегда нравился секс? Конечно. Все мужчинам нравится. Но всю жизнь у него была лишь смутная, приглушенная версия этого. Быть внутри Джорджи? Его тело было под кайфом. И его разум тоже. Их тела, двигающиеся вместе, означали, что он настроен на пятьдесят вещей одновременно. Её пульс, набухание клитора, пики сосков, возбуждение её киски, ослабевающее внимание в её глазах, её слова, её дыхание, мягкость её кожи, шершавость её ногтей. Ласку, которую она излучала на него. Осознавать все эти невероятные вещи одновременно, заботиться о них и в то же время быть полностью поглощенным теплым, укрывающим чувством принадлежности.
Проклятье. Он не заметил, как Джорджи приблизилась. Это была большая ирония, что самый бескорыстный человек в мире вдохновлял его быть эгоистом. Именно таким он и был. Он жаждал эту девушку. Он хотел, чтобы она принадлежала только ему, хотя её доброта должна была сиять в других местах. Наблюдая за тем, как она спит сегодня утром, он не мог остановить свой разум, чтобы спроецировать её на другое время и место, где дети вбегают в комнату и прыгают на её спящую фигуру. Как долго Тревис мог держать её при себе, когда знал, что её мечта - иметь семью?
Кишки Тревиса завязались в узел, когда он вошел в шумный бар, где звуки бейсбола и классического рока доносились до его ушей. Что бы ни случилось в дальнейшем, сейчас ему нужно было быть честным со Стивеном. О его фальшивых отношениях с Джорджи и о том, почему они вообще начались. О том, какие невероятно настоящие чувства он испытывал к ней сейчас. Врать Стивену никогда не было правильным, и парень явно беспокоился о своей сестре. Он должен был знать, что Тревис сделает всё, что в его силах, чтобы она была счастлива. До тех пор, пока она позволяла ему. Именно поэтому он позвонил брату Джорджи сегодня днем и попросил встретиться с ним за пивом в семь часов. Завтра утром девушки участвовали в соревнованиях "Tough Mudder". Её брат и сестра будут присутствовать, и он не хотел больше обманывать их. Он хотел, чтобы они увидели свою сестру с мужчиной, который готов умереть, чтобы сделать её счастливой, без лишних вопросов - и на этот раз не для показухи.
Хотя, когда Тревис сканировал комнату, он ещё не видел Стивена.
Знакомое лицо в баре заставило его кровь похолодеть.
Его отец?
Его отец был здесь, в Порт-Джефферсоне?
Тревис с ужасом наблюдал, как Марк Форд наклонился влево на своем табурете. Это была сцена прямо из кошмаров Тревиса. И воспоминаний. Эти видения в его голове теперь обновлялись, добавляя новые детали, например, лишний вес на талии отца, редеющие волосы. Сколько раз в детстве он пробирался в этот бар через заднюю дверь, пытаясь оттащить отца от бутылки? Чувство голода и стыда подкрадывалось к Тревису, как будто не прошло и десяти лет.